Неизвестный Арсеньев - Иван Николаевич Егорчев
Я нарочно начал работы от мыса Гиляк (крайний пункт куда проникли китайцы соболевщики) с намерением идти к югу чтобы осенью около залива Св. Ольги можно было, не опасаясь холодов, идти в горы к Сихотэ-Алиню. Поэтому чем южнее, тем больше будет китайцев… В северном районе по долинам рек указанных выше, мы выбрали всех китайцев, оставили только пять человек глубоких стариков и одного больного.
На реке Кусуне пришлось подыматься далеко в горы, без дорог, целиною. Китайцы бежали. Преследование их длилось четверо суток. Беглецов удалось настигнуть и розыскать, благодаря исключительно помощи со стороны орочей. Китайцы пробирались по воде, шли по гальке, по лежащим на земле буреломным деревьям, прыгали с круч в низины и вообще употребляли все усилия, чтобы скрыть свои следы. Орочи с реки Кусуна (Сунцай, Чонси и Логада), как ищейки выискивали их следы и наконец поймали около реки в болоте. Арестованные китайцы поклялись рассчитаться с орочами, как только их выпустят на свободу. Они глубоко убеждены, что вернутся назад на р. Кусун. Орочи начинают верить им и отказываются помогать в дальнейшей работе. Страх орочей вполне понятен и угроза китайцев не есть пустой звук. Если арестованные мною и приставом Михайловым китайцы будут снабжены билетами и выпущены на свободу – все три ороча, которых я назвал выше, погибли. На р. Кусуне среди инородцев еще живо воспоминание о том, как два китайца перебили семь человек и ушли через Сихот-Алинь на Бикин…» [50].
8 сентября 1911 года В.К. Арсеньев отправил рукописный рапорт № 70 Приамурскому генерал-губернатору о дальнейших экспедиционных событиях; приводим его также с небольшими сокращениями.
«… Доношу Вашему Высокопревосходительству, что 23-го Августа я выступил вверх по реке Великой Кэме на поиски китайцев, бежавших от моего преследования… Оповещенные китайцы и корейцы бегут в горы, унося с собою посильные запасы продовольствия. Поэтому мне приходится вместе с чинами лесной и полицейской стражи идти в глубь страны за хребет Сихотэ-Алинь и там ловить безбилетных хищников. Так было и на реке Великой Кэме (Кема в Тернейском районе Приморского края – И.Е.).
23-го числа я выступил от моря. Палатки, топоры, оружие и двухнедельный запас продовольствия мы несли на себе в котомках. Поднявшись вверх по реке верст шестьдесят, мы свернули на р. Такунчи (возможно, Порожистая – И.Е.) влево … и прошли её до самых истоков у хребта Сихотэ-Алиня, перевалили водораздел и вышли на реку Арму в бассейн Имана (Большая Уссурка – И.Е.). В общем от моря мы углубились внутрь страны на сто пятьдесят верст. Пришлось руководствоваться тропками людей, то зверовыми дорогами, то идти целиною. Опорными пунктами и указателями путей мне служили следы оставленные беглецами китайцами. Иногда эти следы мы теряли, тогда стояли на месте и искали их во все стороны в разных направлениях… Труды наши не пропали даром: здесь мы настигли беглецов и арестовали их. Они разбились на маленькие группы по два и по три человека и занялись приготовлением ловушек и снастей для ловли соболя, кабарги и белки. Китайцы были убеждены, что мы никак не пойдем так далеко и без дорог никак их не розыщем. Надо было видеть их удивление. Здесь в самой глухой тайге, вдали от какого бы то ни было жилья, в стороне от дорог и троп у них всюду построены фанзочки (зверовые) и завезены большие запасы продовольствия… В прошлом году одна только фанзочка добыла 32 соболя, 102 головы кабарги и 422 белки. На реке Такэме, в бассейне Такунчи и на Арму мною сожжено 26 зверовых фанз. Девять из них были с запасами продовольствия, уничтожено 4824 соболиных ловушки (их надо считать десятками тысяч). За неимением времени ломать их, все встречающиеся нам на пути и находящиеся в стороне – было невозможно. Сожжено 6552 снасти для ловли соболя и 489 веревочных петель для ловли кабарги. Что же касается до деревянных заготовок для всякого рода хищнической ловли зверей …, то эти последние вследствие их огромного количества сжигались нами вместе с фанзами без счета. Продовольствие какое могли взяли сами китайцы, остальное за дальностью расстояния было сожжено тоже. В каждой фанзе было приблизительно 2–3 пуда муки и 3–4 пуда чумизы. Задержанные в горах китайцы все мною были арестованы как хищники и соболевщики…
В этих же зверовых фанзах найдено было при обыске 12 железных капканов для ловли выдр. Эти капканы донесены до моря и сданы старосте деревни Великая Кэма на хранение под росписку… К морю обратно мы возвратились 8 Сентября с.г., пробыв в горах таким образом 17 суток. Если-бы я не имел бы задачей обследование побережья и если-бы у моря не было бы моего имущества и людей, окарауливающих арестованных ранее, я пошел бы вниз по течению Арму к Иману, уничтожая на пути китайские и корейские зверовые фанзы. С тем количеством людей, которые были со мною на р. Арму арестовывать и собирать много китайцев хотя бы и безоружных – довольно рискованно. На их глазах горят фанзы, топятся топоры, ножи, отбирается оружие, ломаются ловушки и сжигается продовольствие и снасти для ловли соболя, белки и выдры. Китайцы были сильно возбуждены.
Мы усилили за ними надзор и не расставались с оружием. Из 13 человек лесной и полицейской стражи … со мной оставалось только шесть человек. Ночами мы (в том числе и я сам) стояли по двое – караулили арестованных и оберегали спящих. При таком малом количестве людей ходить по тайге, таскать за собой толпу арестованных китайцев и набирать их еще более – стало рискованным и потому я вернулся к морю. Однажды мы заметили что китайцы всё время о чем то сговариваются, шепчутся между собою. Оказалось что они сговаривались совершить побег и действительно бросились бежать, но стрельба по беглецам остановила их. Стреляли нарочно мимо. Тем не менее пятерым удалось скрыться (три китайца и два корейца). Никто ранен не был… В отряде все люди здоровы и, вообще, всё обстоит благополучно.
Начальник Экспедиции Штабс Капитан
