Сергей Мамонтов - Походы и кони
Мы пожали всем руки.
Подождите еще немного, — комиссар пытался нас задержать. Нет, нет, невозможно. Мы и так задержались сверх меры. Наши уйдут и мы их больше не найдем.
Было темно. Мы повернулись и пошли широким шагом. Комиссар стал шептаться со своими сателлитами. Мы были почти вне поля их зрения.
— Бегом, на носках (чтобы не слышно было топота), — прошептал брат.
Мы побежали изо всех сил, чтобы как можно больше отдалиться от них.
— Вправо, в пшеницу, зигзагами и ложись.
Мы вбежали в высокую пшеницу и побежали врозь зигзагами, чтобы не оставить видимого следа, и затем упали на землю, закрыв лицо рукавом (освещенное луной лицо видно), и больше не двигались.
Уже конные скакали по дороге. Нас искали. Конные проскакали, вернулись и вошли в пшеницу. Слышны были приглушенные голоса и шуршание лошадей в пшенице. Затем все стихло. Мы не двигались. Они могли сесть в засаду.
Прошло бесконечно долгое время. Разве в таких случаях можно измерить время? Я услыхал совсем легкое шуршание соломы. Это не был человек. Осторожно взглянул — заяц.
Раз заяц тут, то есть некоторые шансы, что людей нет.
Я снял фуражку и, не поднимаясь над уровнем пшеницы, одним глазом осмотрелся. Прислушался — ничего. Тогда я тихо свистнул, как мы свистели на охоте. Брат ответил. Мы сошлись.
— Только не на дорогу. Пересечем пшеницу.
После часа ходьбы мы увидели несколько изб. В одной был слабый свет.
Старуха пекла хлеб. Она дала нам молока и указала границу: малую речку.
Мы поймали двух лошадей из стада и переехали на них речку.
Мы были на Украине. Мы свалились в кусты и заснули. В эту ночь мы прошли больше шестидесяти верст и натерли ноги.
Вечером мы попали в Ямполь, где встретили наших трех немцев. Они достали нам пропуск от немецкого коменданта.
Бутылка водки за две жизни — недорого. С тех пор водка стала для меня чем-то вроде живой воды — я ей обязан жизнью.
Вспоминаю с восхищением о находчивости и хладнокровии брата. Он нас вывел из совершенно безвыходного положения.
К ДОБРОВОЛЬЦАМ
В Харькове я заболел “испанкой”, что задержало наш отъезд на Дон. Невеста моего друга, барышня Руктешель, нас отыскала и привела доктора, который меня поставил опять на ноги.
Из Ростова мы поехали в только что занятый Добровольцами Екатеринодар. Господин, ехавший с нами, обратился к нам:
- Вы едете в Армию. Но имейте в виду, что ожесточение страшное. Советую вам уничтожить все документы, имеющие касательство к большевикам. Иначе, если у вас их найдут, вас посчитают советскими шпионами и расстреляют на месте. Я не шучу.
Сидя на вокзале в Екатеринодаре, мы не знали, что нам делать. Брат знал генерала Эрдели, но он оказался в Тифлисе. Для поступления в кавалерию нужно было иметь лошадь и седло.
А идти в пехоту нам очень не хотелось. Без знакомств, без связей и почти без денег положение наше показалось нам незавидным.
Вдруг какой-то загорелый офицер с карабином за плечами внимательно на меня посмотрел.
— Мамонтов? Я поручик Абрамов, 64-й бригады. Мой поезд сейчас отойдет. Слушайте меня внимательно. Идите к генералу Невадовскому, командиру нашей 64-й. Он сейчас инспектор конной артиллерии. Попроситесь у него в 1-ю конно-горную батарею. В ней несколько офицеров 64-й. До свиданья, а то поезд уйдет.
Он явился как ангел-избавитель. А я-то его и не узнал. Я тотчас же направился к генералу Невадовскому.
— Ваше Превосходительство, 64-й бригады прапорщик Мамонтов является по случаю прибытия в город Екатеринодар.
- Но, прапорщик, в каком виде вы являетесь?
Ваше Превосходительство, я только что из Москвы. А, тогда это другое дело.
И повернувшись к своим офицерам:
Вот мои 64-е — все собираются. Опять ко мне. Конечно, вы пойдете в нашу 1-ю конно-горную батарею. Благодарю, Ваше Превосходительство. У меня к вам просьба. В чем дело? (Нахмурился — не денег ли?)
- Я приехал с братом, хоть он и пехотный офицер, но умеет ездить верхом и мы хотели бы остаться вместе.
Он еще больше нахмурился и сердце мое екнуло. Затем:
- Не могу отказать офицеру 64-й. Хорошо... Капитан, выдайте им надлежащие документы... До свидания, прапорщик, и желаю вам счастья.
Я вернулся триумфатором на вокзал и протянул удостоверение брату.
Вот это здорово! Устроилось лучше, чем могли мечтать. Конная артиллерия, прекрасный род оружия. Теперь где бы поместиться на несколько дней, до отъезда в батарею?
Знакомый офицер, которого брат встретил на вокзале, сказал:
— Позвоните в любой дом, и вас поместят и накормят. Идемте, я вам покажу, как это делается.
Действительно, нас встретили с распростертыми объятиями.
— Добровольцы? Входите скорей, мы как раз садимся за стол.
Гражданская война
Война ужасная вещь.
А война гражданская и того хуже.
Все божеские и человеческие законы перестают действовать
Царит свобода произвола и ненависть.
Я хотел изобразить все, как оно было на самом деле, хорошее и
плохое, стараясь не преувеличивать, не врать и оставаться
беспристрастным. Это очень трудно. Невольно кажется:
все, что делали мы, — хорошо; все, что делали они, — плохо.
Вероятно и у меня будут ошибки и неточности, но это невольно.
СЕВЕРНЫЙ КАВКАЗ
БАТАРЕЯ
В Екатеринодаре мы наконец почувствовали себя в безопасности. Не надо было больше скрываться. Правда, мы шли на войну, но это было другое дело.
Я пошел к тому самому капитану, который дал нам удостоверения.
— Мы хотим ехать в батарею. Скажите, где мы можем получить оружие, обмундирование и деньги?
Он посмотрел на меня с удивлением и усмехнулся. - Не забывайте, что мы Добровольческая Армия. У нас ни средств, ни складов нет... Оружие и обмундирование вы должны достать сами. В батарее вас этому научат. Денег у нас нет, да они вам не нужны. Армия живет за счет населения... пока что. Впоследствии видно будет.
Меня это поразило, но он оказался прав.
Но ведь нужно взять билет на поезд? Никакого билета. Влезайте в поезд и никто билета у вас не спросит. В крайнем случае вы покажите удостоверение. Где мы найдем батарею? Она находится в станице Петропавловской. Доедете поездом до Тифлисской, а там встретите офицера батареи, занятого перевозкой снарядов. Если его нет, обратитесь в станичное правление, и вас доставят. Счастливого пути.
Нашли батарею в Петропавловской. Явились к командиру полковнику Колзакову, были зачислены 27 августа 1918 года и назначены для перевозки снарядов. Я с радостью встретил капитана Коленковского, моего прежнего командира. Было еще несколько офицеров 64-й бригады, но их я не знал, кроме Абрамова. В батарее были с сотню офицеров на солдатских должностях и 12 солдат ездовых. Орудия были горные, трехдюймовые, с укороченными снарядами. Все номера были верхом. В батарее были четыре орудия и два пулемета для охраны.
