Сергей Мамонтов - Походы и кони
Брат стал чесаться, что по тому времени было нормально. В вагонах были вши. Он засунул руку во внутренний карман, и я услыхал звук мятой бумаги. Я принялся говорить без умолку, чтобы отвлечь внимание. Брат сжал письма в кулаке, положил их в рот и стал жевать, отрывая маленькие кусочки, которые можно было незаметно кинуть. Кинуть большой кусок было нельзя из-за луны — его бы заметили. А так у него был вид, как будто он в задумчивости жует травинку. Я же говорил без умолку. Наконец заговорил и брат — он освободился от писем. Настал мой черед. Я вспомнил, что письма в бумажнике. Пришлось раскрыть бумажник в кармане и достать письма. Бумага была добротная, и когда я сжимал письма в кулаке, то мне казалось, что треск бумаги слышен на весь мир. Улучив мгновение, когда брат отвлек внимание, я засунул письма в рот. Письма не разжевывались, слюны не хватало, слезы бежали из глаз, тошнило. Усилием воли я заставил себя жевать медленно. Все обошлось благополучно. Освободившись от страшных улик, мы сами предложили комиссару нас обыскать. Он не захотел.
Мы шли по дороге в штаб. Брат посмотрел на одного из солдат.
А тебя я знаю, только не могу вспомнить, где мы встречались. Откуда ты родом? Я владимирский. Из какой деревни? Из Никитовки. Никитовки?! Я хорошо знаю Никитовку, там я провел отпуск два года назад.
Я насторожился. Брат что-то затевал, потому что он не знал ни Владимира, ни Никитовки.
Ты знаешь Никитовку? — удивился солдат. И как еще. Конечно, я тебя там видел... Ты, конечно, знаешь старую, как ее?.. Тетку Анну, согнутую, почти горбатую? Анну?.. Нет... Ах ты хочешь сказать тетку Марью?Ну конечно, тетку Марью. Как это я спутал. Тетка Анна совсем в другом месте... Как поживает старая, дорогая тетка Марья, ох и ворчунья. Ты-то ее знаешь? Как же мне ее не знать, когда она моя тетка. Вот те на! Значит, мы с тобой сродни. Странно в жизни — встретились, где и не думали.
Брат подробно расспросил о новостях из Никитовки, о семье Петра, нашего нового родственника, о тетке Марье. Петр был рад найти земляка и охотно рассказывал. Затем брат рассказал ему то же самое, немного варьируя. Так мы приобрели приятеля и даже “родственника” среди нашей охраны.
Другой солдат Павел таким же образом оказался в том же полку и участвовал в тех же боях. Верней, брат был там, где и он.
Они вспоминали бои (все бои ведь похожи), в которых участвовали, и растроганный солдат дал брату папиросу. Брат, хоть и не курил, но тут выкурил ее с явным удовольствием. Другие солдаты слушали с сочувствием. Брату удалось создать благожелательную атмосферу среди нашей стражи.
Тогда брат предложил устроить голосование о нас, что было тогда в моде, и, не дожидаясь согласия толпы, он взял организацию голосования в свои руки.
— Ты, Петр, — обратился он к нашему “родственнику”, - что ты скажешь? Отпустить нас или нет?
Петр был в замешательстве. Наконец он вымолвил:
Я не знаю... Я присоединяюсь к мнению большинства.
Формула была найдена. Один за отпуск, — считал брат. — А ты, Павел?
Павел повторил формулу. Два за отпуск. А ты?.. Ты?.. Ты, товарищ?.. Ты?
Все повторили формулу, кроме комиссара, спрошенного последним. Он заявил: “А мое решение — отвести вас в штаб”.
- Что же это, товарищи? — воскликнул брат. — Сорок два голоса сказали отпустить, а один только против и хочет сделать по-своему, не обращая внимания на ваше голосование. Это превышение власти. Где же равноправие и справедливость, я вас спрашиваю, товарищи? Он думает, что он золотопогонный офицер и может делать, что хочет. Нет, товарищ, эти времена кончились. Теперь все равны перед законом. Нужно уважать народную волю, мнение большинства. Товарищи, неужели вы потерпите такое к вам отношение? Он поступает, как буржуй, презирая мнение народа. Прав я, товарищи?
Этот неожиданный оборот имел успех. Задние ряды заволновались. Раздались возгласы:
— Понятно, он прав.
- Ты что думаешь, комиссар, что ты лучше нас?
— За такие дела тебя и по морде смазать можно.
Видимо, комиссар не пользовался особой любовью. Он растерялся. Но вскоре он овладел собой.
— Товарищи, это хитрые контрреволюционеры, они вас обманывают.
Толпа смолкла. Дело снова портилось. Но комиссар сам не был уверен в своих людях. Он решил от нас отделаться.
- Идите вперед по этой дороге, — сказал он нам. — Мы сейчас вас догоним.
Но мы не хотели, потому что в таких случаях стреляют в затылок.
— Мы не знаем дороги, дайте нам двух провожатых.
Брат потянул за руки наших новых друзей. Мы отошли немного. Комиссар стал говорить тихим голосом, собрав людей в кружок.
Петя, друг мой, ты бы должен был это устроить. Я вовсе не хочу идти в штаб, — сказал брат. Ты совершенно прав. Там расстреливают без допроса.
— Вот видишь. Пойди поговори с комиссаром по-хорошему. Чего он хочет? Я согласен заплатить ему бутылку водки.
Ах, это дело. Подождите меня здесь, я с ним поговорю.
Он вернулся очень скоро. Комиссар согласен. В добрый час. Сколько стоит тут бутылка? Сто рублей.
— Сто рублей! Как дорого. В Москве можно за сорок достать. Ну уж ладно. Сто, так сто.
Он отсчитал мелочью. Не надо было иметь богатый вид. Что могло помешать нашим друзьям нас ограбить?
— Вот сто рублей и три для тебя на выпивку.
Договор был заключен, но договор шаткий. Захочет ли комиссар его выполнить? Вероятно, он заключил его не добровольно — не намерен ли он нас пристрелить в последний момент? Самое трудное было теперь уйти от наших новых друзей. Мы вернулись к остальным. Комиссар что-то тихо говорил и при нашем приближении он замолчал. Брат пожал ему руку с чувством.
— Мы погорячились и наговорили лишнего, не в обиду будь сказано. Мир всегда лучше ссоры.
Брат больше не отходил от комиссара, не давая ему возможности сговориться со своими приспешниками (чтобы нас прикончить). Мы уселись в кружок, нам предложили папирос. Мы не курили, но взяли, курили и рассказывали московские новости.
Брат взглянул на луну. Нервы были так напряжены, что я понял без слов. Довольно большая туча подходила к луне. Через несколько минут стемнеет. Надо воспользоваться темнотой, чтобы уйти. В темноте у нас больше шансов скрыться от пуль и преследований. Туча закрыла луну. Мы поднялись.
Очень приятно с вами разговаривать, но нужно поспешить найти наших компаньонов. Иначе они уйдут и увезут наши деньги на покупку муки (все придумано, чтобы облегчить уход).
Когда мы будем возвращаться назад, не задерживайте нас и, главное, не отберите муку... До свиданья, Петр. Поклонись от меня тетке Марье... До свиданья, Павел, я был рад с тобой, старина, встретиться. Мы с тобой пережили вещи, которые не забываются. До свиданья, друзья. В жизни еще увидимся. Спасибо вам за хорошее, человеческое отношение.
