Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - Нельсон Мандела
Власти разрешили нам проводить последующие три недели вместе, чтобы иметь возможность подготовиться к защите. Таким образом, я оказался среди своих коллег-обвиняемых, и их окружение приободряло меня. В качестве заключенных, ожидавших суда, мы имели право на два получасовых свидания в неделю, один раз в день нам можно было передавать питание извне. Как результат, вскоре я снова набрал потерянный вес благодаря вкусным обедам миссис Пиллэй.
Пока мы готовили нашу защиту, правительство стремилось придать огласке наше дело (в благоприятном для себя свете, разумеется) в средствах массовой информации. Как правило, существует запрет на публичные комментарии (в том числе в прессе) в отношении дел, находящихся на этапе судебного рассмотрения. Но поскольку лица, арестованные в рамках процесса в Ривонии, находились под стражей в соответствии с положениями Закона о 90-дневном задержании и, следовательно, формально не обвинялись в совершении преступления, власти решили закрыть глаза на этот судебный принцип. Чиновники всех рангов, начиная с министра юстиции, публично заклеймили нас как революционеров, склонных к жестокости. Газеты регулярно появлялись с броскими заголовками вроде: «Революция с использованием военной силы».
29 октября мы вновь оказались во Дворце правосудия. Нас вновь ожидала возбужденная толпа наших сторонников, усиленная охрана вокруг здания и внутри него, множество высокопоставленных персон из иностранных посольств. После трех недель, проведенных вместе со своими товарищами, я почувствовал себя помолодевшим. Кроме того, на этот раз мне было гораздо комфортнее появиться в зале суда в нормальном костюме. Наши адвокаты заявили протест против того, чтобы нас привозили в суд в тюремной одежде, и отстояли для нас право носить обыкновенные костюмы. Мы снова, повернувшись к галерке для зрителей, подняли вверх сжатые кулаки, после чего нас предупредили, что, если это еще раз повторится, нас будут привозить на судебный процесс в наших тюремных робах. Чтобы предотвратить подобные инциденты, власти изменили обычный порядок организации судебного заседания, при котором обвиняемые появлялись в зале суда перед судьей. Теперь судья входил первым, чтобы суд уже был готов начинать заседание после нашего появления.
Мы немедленно перешли в атаку. Брэм Фишер подверг резкой критике обвинительное заключение главного прокурора как низкопробный, плохо составленный документ, содержащий ряд совершенно абсурдных утверждений. В качестве примера он привел утверждение о том, что я участвовал в подрывных актах в дни, когда я находился в тюрьме «Претория Локал». Перси Ютар был просто ошеломлен. Судья Куарт де Вет настойчиво посмотрел на него, давая понять, что тому необходимо ответить на аргументы защиты, и вместо того, чтобы отстаивать свою позицию на конкретных примерах, Перси Ютар неожиданно принялся произносить то, что судья высмеял как «политическую речь». Куарт де Вет был явно недоволен невнятными политическими фразами главного прокурора и прямо сообщил ему об этом: «Как я понимаю, мистер Ютар, вся суть ваших аргументов сводится к тому, что вы хотели бы, чтобы обвиняемые были признаны виновными». После этого судья Куарт де Вет квалифицировал обвинительное заключение как располагающее недостаточной доказательной базой, на этом основании отменил его и объявил судебное заседание закрытым.
Таким образом, на тот момент формально мы были свободны, и в суде началось настоящее столпотворение и хаос. Однако нас немедленно арестовали вновь еще до того, как судья Куарт де Вет встал со своего места. Лейтенант Свейнпол похлопал каждого из нас по плечу и произнес: «Я арестовываю вас по обвинению в подрывной деятельности!» И нас повели обратно в наши камеры. Тем не менее это был серьезный удар по правительству, поскольку ему теперь предстояло тщательно и очень продуманно выстроить новую линию обвинения, чтобы покончить с нами и нашими сторонниками раз и навсегда.
Власти скорректировали свое обвинительное заключение, и судебный процесс возобновился в начале декабря. Мы сразу же почувствовали, что теперь судья Куарт де Вет стал относиться к нам более враждебно. Мы подозревали, что его прежняя независимая позиция вызвала гнев правительства, и на него было оказано серьезное давление. Главный прокурор зачитал новые обвинения: мы якобы вербовали людей для проведения диверсий и организации партизанской войны с целью начать революцию с использованием мер насилия; мы якобы вступили в сговор, чтобы оказать содействие иностранным войскам вторгнуться на территорию Южно-Африканской Республики для поддержки коммунистической революции; и, наконец, для достижения этих целей мы якобы запрашивали и получали средства из-за рубежа. Как мелодраматично заявил Перси Ютар, запаса боеприпасов, заказанных обвиняемыми, было достаточно, чтобы взорвать город размером с Йоханнесбург.
Затем секретарь суда принялся опрашивать нас. Мы заранее договорились отвечать в нетрадиционной манере и использовать эту возможность, чтобы продемонстрировать свое презрение к этому судебному процессу.
– Обвиняемый номер один, Нельсон Мандела, признаете ли вы себя виновным?
Я поднялся и ответил:
– На скамье подсудимых должно находиться правительство, а не я. Я не признаю себя виновным.
– Обвиняемый номер два, Уолтер Сисулу, признаете ли вы себя виновным?
Уолтер Сисулу, поднявшись, ответил:
– Правительство несет ответственность за то, что произошло в этой стране. Я не признаю себя виновным.
Судья Куарт де Вер, остановив на время секретаря, заявил, что ему неинтересно слушать речи на политические темы, и призвал нас просто признать себя невиновными или виновными. Но его указание было проигнорировано. Каждый из обвиняемых прежде, чем признать себя невиновным, отмечал, что преступником являлось правительство.
Чтобы усилить драматизм судебного разбирательства, власти организовали прямую трансляцию выступления Перси Ютара по каналам Южноафриканской вещательной корпорации. Для этого на столе обвинения, а также перед судьей были установлены микрофоны. Однако как раз в тот момент, когда Перси Ютар прочистил горло, поднялся Брэм Фишер и обратился к суду с ходатайством убрать микрофоны на том основании, что такая трансляция может неправомерно сформировать предвзятое отношение к рассматриваемому делу и тем самым нанесет ущерб репутации суда. Несмотря на отчаянные просьбы Перси Ютара оставить микрофоны, судья Куарт де Вет распорядился убрать их из зала суда.
В своем вступительном слове прокурор утверждал, что с тех пор, как власти загнали Африканский национальный конгресс в подполье, организация стала проводить политику насилия, направленную на то, чтобы перейти от диверсий к партизанской войне, а затем – и к поддержке иностранного вооруженного вторжения в страну. Он подчеркнул, что мы планировали развернуть по всей стране тысячи обученных партизанских отрядов и что они должны были возглавить восстание, за которым должно было последовать вооруженное вторжение иностранной державы. «В разгар возникшего хаоса, всеобщего смятения и неразберихи, – красочно описывал Перси Ютар, – обвиняемые планировали создать Временное революционное правительство, которое должно было взять на себя контроль за ситуацией в стране и управление страной». По его
