Станислав Сапрыкин - Сталинские соколы. Возмездие с небес

Мать продолжала рассказывать, наливая чай с сахаром из принесенного мной пайка, а я все вспоминал ушедшие картины детства, пока время не возвращало к суровой фронтовой реальности.

Надо сказать, Крымскому фронту и той роли, которую играл в нем Севастополь, первоначально отводилась значимая роль. Город регулярно снабжался с Кавказа военной техникой, боеприпасами, продовольствием и медикаментами, но конечно этого было недостаточно. В феврале – апреле авиация Севастополя пополнились всего несколькими СБ, МБР, Пе-2 и Як-1. Возможно, командование больше делало ставку на Крымский фронт, воюющий на Керченском полуострове, надеясь, что Севастополь и так выдержит.

3 апреля 1942 года меня зачислили в 6-й Гвардейский Истребительный Авиационный Полк, входивший в сухопутную группу ВВС ЧФ под командованием полковника Константина Иосифовича Юмашева. Севастопольская авиагруппа насчитывала порядка 70 исправных самолетов, из которых Мигов было всего три штуки. Понятно, что при таком количестве имеющихся МиГов я больше находился в резерве. Самолеты полка базировались на аэродромах. Херсонес, Куликово поле и Северная бухта, но МиГ-3 были только на аэродроме Херсонесский маяк. Пара МиГов находилась в состоянии готовности и поднималась по тревоги на поддержку истребителей «старых» типов постоянно прикрывающих порт. Новые самолеты берегли. Дежурили только опытные летчики.

В начале мая одним из транспортов пришло пополнение – 6 новейших МиГ-3, вооруженных двумя синхронными 20-мм пушками ШВАК, по слухам, их выпустили всего несколько десятков, распределив по гвардейским полкам. К скоростным качествам МиГа прибавилось мощное вооружение – вес снаряда почти сто грамм. Севастопольская авиагруппа стала насчитывать до ста пятнадцати боевых самолетов, но технику продолжали беречь до абсурдности, полетов на «свободную охоту» не производилось, бомбардировщики не преследовались, новыми истребителями прикрывался только город и порт, старые типы иногда летали на сопровождение штурмовиков. Конечно, летчики Севастополя не были трусами, как не были трусами пехотинцы и моряки – защитники города. Но чувствовалась некая обреченность и отсюда – пассивность. Большие надежды возлагались на войска Крымского фронта призванные прорвать осаду. А давление люфтваффе все усиливалось, по сведениям разведки в Крым перебросили целый авиакорпус для поддержки наземных войск Манштейна. Из-за воздушной блокады морских путей снабжение города критически сократилось. Решением командования самолеты авиагруппы все чаще стали привлекаться для боевых действий над морскими коммуникациями, этому способствовала наладившаяся погода. Опасаясь морских десантов и конвоев противника, наша авиация расширила зону действий от Днестровского лимана до станицы Приморско-Ахтарск – от Одессы до Кубани. 3 мая произошел крупный бой над Севастополем между группами из ЛаГГ-3, Як-1 и Bf-109, потери составили по три машины с каждой стороны. В составе звена я несколько раз вылетал на сопровождение разведчиков в район Азовского моря и на прикрытие наших кораблей, но воздушных боев не вел.

Крымский фронт стал. 8 мая немцы и румыны перешли в наступление, прижав наши войска к Керченскому проливу, надежды на помощь Севастополю рухнули как карточный домик. После 18 мая немцы сосредоточились против Севастополя. Мы почувствовали это по усилившимся авиаударам и по увеличившимся собственным потерям. 17 мая катастрофа произошла прямо на херсонесском аэродроме. На моих глазах раненый в бою летчик из 45-го ИАП, пытаясь посадить подбитую машину, врезался во второй Як и погиб, были повреждены оба самолета.

Рано утром 21 мая, вернувшийся одиночный ночной разведчик доложил об обнаружении в западной части Черного моря кораблей противника, возможно следующих из портов Румынии к Севастополю. Для сопровождения ударной группы бомбардировщиков выделили шесть новых МиГ-3. Взлетели в 5.00 в утренней дымке. Небо безоблачное, день будет ясным. Бомбардировщики идут с «большой земли», мы должны встретить их над морем между Алупкой и Севастополем.

В момент взлета наш аэродром был атакован истребителями противника, прорвавшимися сквозь прикрытие. Немцы часто нас прессовали. После взлета парами, держусь ведущего. Справа в хвост мне пристроился Мессершмитт. Стараюсь маневрировать, чтобы не дать немцу прицелится. Хорошо хоть успели набрать скорость, но на малой высоте МиГ инертный, чувствую – не уйти. В отчаяние, выжимая максимум из мотора, перевожу самолет на кабрирование. Мне повезло, немец отстает, спасает скороподъемность МиГа. Если бы Мессершмитт атаковал не в горизонте, а сверху с запасом скорости был бы мне «полный рот земли»!

Атака отбита, собираемся над Балаклавой, двух истребителей нет. Под обстрелом фашистских зениток берем курс на юго-восток. Я никак не могу свыкнуться мыслью, что земля, по которой я гулял в детстве, захвачена противником. На высоте полтора километра замечаем три крупные цели. бомбардировщики или торпедоносцы, может летающие лодки, пока не видно. Набираем высоту четыре тысячи метров и начинаем сопровождение. Под нами в лучах вставшего почти летнего солнца хорошо видны Крымские горы. Сзади слева остался дворец Ласточкино Гнездо. Его башня уже не заметна с такой высоты, видны только очертания. Немецкого конвоя мы не нашли. Что это – ошибка разведчика? Самолеты вернулись в Херсонес, больше не встретив авиацию противника. В результате сегодняшнего дня наши потери составили шесть самолетов из них два МиГ-3, удалось сбить один истребитель противника, упал на нашей территории, дежурные истребители заявили еще о семи поврежденных самолетах фашистов ушедших на свою территорию.

В город стали прибывать транспортные самолеты для эвакуации «особо ценных грузов». В них вывезли тяжело раненых из комсостава и семьи руководства. Значит, город не удержать! Я попытался договориться об отправке в тыл матери, но мне было отказано, впрочем, она бы и сама отказалась лететь. Утром 25 мая до нас довели решение о начале эвакуации исправных самолетов на Кавказ. МиГ-3 6-го ГИАПа подлежали эвакуации в первую очередь. Я попал в группу «перегонщиков» и оказался перед страшным выбором. эвакуировать свой МиГ на Кавказ и сражаться дальше, бросив старенькую мать на произвол судьбы, или просить оставить меня в рядах защитников города, в котором скоро начнутся уличные бои. Я решил остаться, ну а мог ли я поступить по-другому! Желающих перегнать самолеты из Севастополя было множество, и я остался в городе в группе капитана Охапина.

28 мая самолеты Севастопольской авиагруппы совершили последний налет на противника, со следующего дня наши истребители приступили только к оборонительным действиям. Я отпросился навестить мать, рассказав ей, что город сдадим немцам, и что я принял решение остаться. Она долго плакала, а я только восклицал. – что-нибудь, придумаем!