Марк Твен - Автобиография

«Я остановилась посредине рассказа о ранних маминых годах, чтобы рассказать о нашей поездке в Вассар, потому что боялась забыть о ней. Сейчас я продолжу с того места, где остановилась. Спустя некоторое время после смерти мисс Эммы Най папа повез маму и маленького Лэнгдона на лето в Эльмиру. Тогда в Эльмире Лэнгдон начал слабеть, но мама не знала, что именно с ним произошло».

Я был причиной болезни ребенка! Мать доверила его моему попечению, и я взял его на долгую прогулку в открытом ландо. Было сырое холодное утро, но он был хорошо укутан в меха и в руках заботливой особы не получил бы никакого вреда. Но я скоро погрузился в мечтательность и совсем забыл о своем подопечном. Меховая полость упала и обнажила его босые ноги. Вскоре кучер заметил это, и я опять его укутал, но было слишком поздно. Ребенок совсем окоченел. Я поспешил с ним домой. Я был объят ужасом от содеянного и боялся последствий. Я всегда чувствовал стыд за тот предательский утренний поступок и старался не позволять себе думать об этом. Сомневаюсь, хватило ли мне храбрости признаться в то время. Думаю, весьма вероятно, что я так и не признавался до сегодняшнего дня.

«Наконец папе пора было возвращаться в Хартфорд, а Лэнгдон был по-настоящему болен в то время, но все равно мама решила ехать с ним, думая, что путешествие может пойти ему на пользу. Но после того как они прибыли в Хартфорд, ему стало очень плохо, и оказалось, что у него дифтерия. Он умер примерно через неделю после того, как мама и папа вернулись в Хартфорд. Он был похоронен рядом с бабушкой, в Эльмире, штат Нью-Йорк. (Сюзи покоится там, с ними. – С.Л.К.) После этого мама была очень, очень больна, так больна, что, казалось, ей грозит смерть, но при огромной и бережной заботе она поправилась. Несколько месяцев спустя мама и папа (и Сюзи, которой в то время было, пожалуй, месяцев четырнадцать или пятнадцать. – С.Л.К.) поехали в Европу и остановились на некоторое время в Шотландии и Англии. В Шотландии мама и папа очень подружились с доктором Джоном Брауном, автором «Рэба и его друзей», и папа также познакомился, хотя и не так близко, с мистером Чарлзом Кингсли, мистером Генри М. Стэнли, сэром Томасом Харди, внуком капитана Харди, которому Нельсон сказал: «Поцелуйте меня, Харди», – когда умирал на борту корабля; мистером Генри Ирвингом, Робертом Браунингом, сэром Чарлзом Дилком, мистером Чарлзом Ридом, мистером Уильямом Блейком, лордом Хоутоном, Фрэнком Баклендом, мистером Томом Хьюзом, Энтони Троллопом, Томом Худом, сыном поэта, – и мама с папой были довольно хорошо знакомы с доктором Макдональдом и его семьей, а папа познакомился с Харрисоном Эйнсвортом».

Я очень хорошо помню всех этих людей, кроме последнего. Я не припоминаю Эйнсворта. Но мой летописец Сюзи упоминает четырнадцать человек. Все они мертвы, кроме сэра Чарлза Дилка и мистера Томаса Хьюза.

Я познакомился с великим множеством других интересных людей, в том числе с Льюисом Кэрроллом, автором бессмертной «Алисы», но на него интересно было только посмотреть, ибо он был тишайшим и стеснительнейшим взрослым мужчиной, какого я когда-либо встречал, за исключением только «Дядюшки Римуса». Присутствовал доктор Макдональд и несколько других оживленных собеседников, и пару часов беседа текла живо и энергично, но Кэрролл все время сидел на одном месте, тише воды ниже травы, разве что время от времени отвечал на какой-нибудь вопрос. Ответы его были краткими. Я не помню, чтобы он развил какой-нибудь из них.

На обеде у Смоли мы познакомились с Гербертом Спенсером. На большом званом завтраке у лорда Хоутона мы познакомились с сэром Артуром Хелпсом[174], который в то время был знаменитостью с мировой славой, но совершенно забыт теперь. Лорд Элко, крупный энергичный мужчина, сидел за столом на некотором расстоянии от нас. Он без устали говорил о годалминге. Это был низкий, ровный и невнятный рокот, но я разбирал слово «Годалминг» весьма отчетливо всякий раз, как оно прорывалось, и, поскольку вся сила приходилась на первую часть слова, я от него несколько раз вздрагивал, потому что оно звучало похоже на проклятие[175]. Посреди завтрака леди Хоутон поднялась, небрежно бросила гостям справа и слева от себя: «Извините, у меня встреча», – и без дальнейших церемоний вышла. В Америке такая манера поведения показалась бы сомнительной. Лорд Хоутон рассказал несколько восхитительных историй. Он рассказывал их по-французски, и я ничего из них не упустил, кроме сути дела.

Я приведу здесь одно-два письма, на которые ссылается Джок Браун в своем письме, полученном мною день-два назад, о котором я говорил во вчерашней записи.

«22 июня 1876 года.

Дорогой доктор Браун!

Право, я очень обрадовалась, увидев знакомый почерк. Очень надеюсь, что нам не придется больше так долго ожидать от Вас весточки. Как бы мне хотелось, чтобы Вы приехали к нам на некоторое время. Мне кажется, что Вам бы это пошло на пользу, Вы и ваши родные были бы такими желанными гостями.

Мы сейчас там, где были два года назад, когда родилась Клара (наша малышка), – на ферме на вершине высокого холма, где моя сестра проводит каждое лето. Дети потолстели и поздоровели, кормят кур и уток дважды в день и живо и заинтересованно воспринимают всю жизнь на ферме. Мистер Дж. Т. Филдс был у нас недавно со своей женой; можете быть уверены, что мы с большой любовью говорили о Вас. Мы от всей души желаем, чтобы Ваше здоровье продолжало поправляться; позвольте же нам узнавать о Вашем благополучии как можно чаще. Передайте привет Вашей сестре. Наилучшие пожелания Вашему сыну.

«(1875)

Дорогой доктор Браун!

Мы так беспокоились о Вас, что было большой радостью вновь увидеть дорогой знакомый почерк, но содержание письма несказанно нас опечалило. Мы столько говорим с тех пор о Вашем приезде к нам. Разве перемена обстановки не пошла бы Вам на пользу? Разве Вы не можете полностью на нас полагаться? Мы сделаем все возможное, чтобы Вы чувствовали себя удобно и счастливо, и у Вас столько почитателей в Америке, которые будут так счастливы и горды радушно Вас встретить. Неужели у Вас нет возможности приехать? Не мог бы Ваш сын привезти Вас? Быть может, полная смена обстановки вдохнула бы в Вас новую жизнь и здоровье.

Наши девочки обе здоровы и счастливы. Как бы мне хотелось, чтобы Вы могли их увидеть! Сюзи относится к младшей очень по-матерински. Мистер Клеменс сейчас усердно работает над новой книгой. У него недавно вышла новая книга очерков, которую он собирается послать Вам через несколько дней. Большая часть рассказов старые, но есть и несколько новых.