Валентин Берестов - Избранные произведения. Т. I. Стихи, повести, рассказы, воспоминания

— Сколько черепов вы успели расчистить, пока были археологом? — полюбопытствовал Герасимов.

Я ответил, что к 1953 году расчистил двухсотый череп, а потом сбился со счета.

— Значит, некоторых вещей не можете не знать, — улыбнулся Герасимов. — Ну, например, мужчина это или женщина?

Я поглядел на глазницы. Если не круглые, а скорее квадратные, продолговатые, значит, мужчина.

— И к тому же ярко выраженный! — одобрил Герасимов. — А возраст?

Я заглянул черепу в зубы и сказал, что это пожилой человек лет под шестьдесят.

— Умер на пятьдесят пятом году, — уточнил Герасимов. — А теперь взгляните на швы в черепе! Вот где самое интересное!

Швы на куполе черепа срослись не полностью. Попадись мне на раскопках такой купол, без челюстей, я решил бы, что держу в руках череп юноши.

— Вот именно юноши! — просиял Герасимов. — А ведь вполне возможно, что строение черепа соответствует строению мозга. Юношеский череп — юношеская психика. Итак, пожилой человек с юношеской психологией, да к тому же обладающий неограниченной властью. Вы держите в руках череп Ивана Грозного.

Лоточек с цветочками в моих руках задрожал. Герасимов ловко выхватил его у меня и водворил на место. Я вышел из мастерской и, чтобы развеять волнение, пошел пешком от «Гаваны» через центр к метро «Аэропорт». Я снова видел перед собой черный метровый слой пожара, который я, пачкая себе руки и лицо, расчищал на раскопках в Новгороде. Иван Грозный сжег город. А ведь новгородцы встречали его, стоя на коленях, под колокольный звон. «Есть у меня люди опричь вас, изменников!» — словно бы говорил этот череп со стариковскими челюстями и прекрасным юношеским лбом. Слова, которые каждого кроме особо доверенных — опричников — делали изменником, беспомощной и обреченной жертвой, изначально виновной перед государством и властителем.

У метро «Аэропорт» я зашел к моим друзьям Косте и Соне Богатыревым:

— Вы знаете, братцы, что я сейчас держал в руках?

— Погоди, не рассказывай, я сейчас принесу кофе, — попросила Соня.

И уже за кофе я воскликнул:

— Я только что держал в руках череп Ивана Грозного!

Костя даже присвистнул. А Соня оказалась истинной женщиной:

— Иди сейчас же вымой руки! — потребовала она.

ОТ ТАЙНЫ К ЗНАНИЮ

ПИСЬМЕННОСТЬ ОСТРОВА ПАСХИ

ОСТРОВ ТАЙН

Остров Пасхи или Рапануи… Стоит только назвать имя островка, одиноко затерянного в Тихом океане, как тут же на язык просится заманчивое слово «тайна».

Что сделало этот остров столь «таинственным»? Прежде всего взор и воображение европейцев поразили гигантские статуи, которые высились и лежали на земле вдоль побережья острова и внутри и снаружи кратера Рано-Рараку. Там были найдены каменоломни — мастерские скульпторов.

Особой посадкой чуть поднятой головы, с выпяченными сжатыми губами и глубокими пустыми глазницами гигантские «моаи маенга» напоминают величавых слепцов. Не видно глаз, плотно сомкнуты губы… Недаром эти статуи обычно связывают с погребальным культом. Навеки слепые и немые исполины, каждый из которых носил особое имя, они как бы противостоят своим безыменным живым создателям, обладавшим острым глазом и необычайно звучным языком поэтических легенд, песен и сказок. Только огромные, удлиненные книзу уши гигантов как бы прислушиваются ко всему, пытаясь уловить давным-давно отзвучавшие почтительно-торжественные песнопения.

Статуи поражали не только своим обликом, но и весом и величиной.

Как же они были изготовлены, доставлены на место и установлены? Кто, когда и по какой причине мог отдавать столько времени и сил артистическому увлечению монументальной скульптурой? Само небольшое население острова, не знавшее ни металла, ни ткацкого станка, ни глиняной посуды, ни домашнего скота, ни даже лука и стрел, обычно в расчет не принималось. Известно было только, что уже в XVIII веке между двумя посещениями европейских кораблей население острова нашло в себе силы для того, чтобы свергнуть священные изваяния, с таким трудом изготовленные, доставленные на место и установленные и с такой верой почитаемые. И это происшествие тоже стало одной из тайн острова Пасхи.

Другая тайна из тайн Рапануи — это строчки знаков на дощечках «кохау ронго-ронго», что означает «говорящее дерево». На остальных островах Полинезии письменности не обнаружено. Письменность и монументальная скульптура не вязались с первобытными орудиями труда.

Тайна за тайной, как волна за волной, бились о берега острова Пасхи. Тайна за тайной широкими кругами расходились от этих берегов.

Где тайны, там и сенсации. Ведь можно разгадывать тайны, а можно и просто гадать над ними. От этого они становятся еще таинственней, а сенсации еще грандиозней. Работа ученых, пытавшихся разгадывать тайны, обычно особых сенсаций не вызывала, не то что иные «смелые» теории.

Их авторам было трудно примириться с мыслью, что «туземцы», «дикари», первобытные люди могли сами привезти на Рапануи мастерство ваятелей и развить его, что они сами и для собственных нужд могли изобрести письменность, что их относительно высокий общественный строй можно объяснить необычными условиями их самостоятельного развития.

Жители острова Пасхи считались слишком ленивыми, слабыми и малочисленными, для того чтобы создавать и устанавливать гигантские статуи, и слишком тупыми для изобретения письменности. В крайнем случае они только пользовались навыками, приобретенными у представителей высшей культуры или же высшей, то есть «белой», расы, как настаивали некоторые ученые. Разумеется, такая культура должна быть, по возможности, древней. Это и таинственней и дальше от «ленивых дикарей».

Вот и начали искать, какому же народу приписать выдающиеся достижения полинезийской культуры. Эти поиски уводили ученых все дальше и дальше от острова Пасхи и реальных дат его истории — на берега Инда, Евфрата и даже Нила, во второе тысячелетие до нашей эры, хотя остров Пасхи, по мнению его основных исследователей, был заселен около XII века нашей эры.

Тур Хейердал, основываясь на изучении радиоактивности древних углей, найденных при недавних раскопках, относит это событие к началу V века.

Эти поиски чуть было не привели к Атлантиде, потому что нет ничего проще, чем «объяснить» тайну другой тайной, заменив икс игреком. Однако Рапануи как-никак находится в Тихом океане. И вот в Тихом океане появилась Пацифида. У мифа об Атлантиде — древнее происхождение, у другого мифа — почти современное. Лучшим «знатоком» неведомой Пацифиды был англичанин Макмиллан Браун. Остров Пасхи, по его теории, — часть утонувшего материка. Культуру острова создала «высшая раса», населявшая Пацифиду. «Тайна» острова Пасхи стала частью сенсационной «тайны» материка, ушедшего на дно океана.