Алексей Песков - Павел I

Мысль об отравлении, стимулировавшем расстройство психики, хотя бы даже она и была исторгнута расстроенным сознанием для оправдания расстройства, – мысль эта выдергивает опору из-под любого анализа. Доказать факт отравления за давностью лет нельзя. Опровергнуть еще менее возможно – ибо если человек убежден в совершенном над ним насилии, сам факт насилия имел место – неважно, в реальности или в воображении. Тут становится очевидна как тщетность комментария, так и мнимость тайн души человеческой, вскрываемых во время комментирования.

Если вся тайна – в том, что перед нами новый царевич Димитрий, чудесно спасшийся от смерти, назначенной ему узурпатором престола, – то уже и нет никакой тайны, а есть только бесконечно воспроизводимая защитная реакция организма на новые акты насилия – неважно, действительные они или мерещутся: и те и другие для такого организма – самая что ни на есть подлинная реальность. На этом месте можно откладывать перо, ибо отравленное сознание коловратно: из него нет выхода, оно в самом себе, оно само себе высший суд.

И никто не виноват. И некому остановить цепную реакцию крутящихся, как колеса, защитных реакций. – Замкнутый круг. И не выбежать из него. И негде ставить точку. Стрела времени упирается в собственный хвост.

1794

Январь. Париж. Национальный Конвент располагает 14-ю армиями числом около 640 тыс. человек.

Март. Париж. У Конвента 850 тыс. под ружьем, и французские армии начинают теснить своих врагов, переходя от защиты республики к освобождению соседних стран от власти тиранов.

Апрель. «Восстание в Польше против наших войск». – «Поляки предались совершенно духу французской революции; многие знатные поляки были перевешаны <…>. Коллонтай играл роль Робеспьера; хотел было всех русских перерезать, но Костюшко <…> до злодейства сего не допустил. <…> Костюшко наименован был главным начальником с неограниченною властью. Наскоро формировал он войска, умножив регулярные полки вольницею <…>. Кавалерию паны снабдили хорошими лошадьми, отдали всех своих охотников, которые были искусные стрелки, войска усилили „посполитым рушением“, то есть все шляхтичи <…> должны были вооружиться». – «Графу Суворову повелено принять команду над нашими войсками, в Польше расположенными, и воевать» (Грибовский. С. 83: Энгельгардт. С. 293).

Май – октябрь. Павловское – Гатчина. «Великий князь кругом видит отростки революции. Везде он обнаруживает якобинцев, и недавно четыре несчастных офицера из его баталионов попали под арест за слишком короткие косички, – важная причина заподозрить в них наклонность к мятежу <…>. – Голова его переполнена призраками, он пребывает в неизменно дурном настроении и окружен людьми, честнейшего из которых можно колесовать без суда и следствия»[124] (Ростопчин. С. 93).

24 октября. Прага, предместье Варшавы. «Граф Суворов <…>, выступив с своим отрядом на подвиг ему предназначенный, <…> имел в следовании своем почти ежедневные с поляками стычки, в которых, при храбром сопротивлении сих последних, имел всегда поверхность, и через 40 дней достиг Вислы. 24-го октября взял штурмом Прагу <…>, и самая Варшава безусловно ему покорилась». – «Ночь была холодная и небольшой мороз <…>. Поляки, усмотря нас, всю ночь стреляли светлыми ядрами, чтобы не быть врасплох атакованными <…>. Чтобы вообразить картину ужаса штурма по окончании оного, надобно быть очевидным свидетелем. До самой Вислы на всяком шагу видны были всякого звания умерщвленные, а на берегу оной навалены были груды тел, убитых и умирающих: воинов, жителей, жидов, монахов, женщин, ребят. При виде всего того сердце человека замирает, а взоры мерзятся таковым позорищем». – «Между тем генерал Ферзен разбил польские войска под командою Костюшки и его самого в плен взял; после чего польские войска сами собою рассеялись». – «За взятие Варшавы граф Суворов пожалован фельдмаршалом, и прислан был ему повелительный жезл» (Грибовский. С. 61–62; Энгельгардт. С. 294–296).

1795

1 января. Петербург. «Манифест об окончании усмирения Польши <…>. После сего учинен окончательный раздел Польши, по коему России досталось великое княжество Литовское с Самогицией, Волынией и частью воеводств Хельмского и Бржетского до Буга. Пруссия приобрела Варшаву, а Австрия Краков с областями» (Грибовский. С. 84, 62).

Февраль. Петербург. «Прибытие герцога Курляндского с депутатами и с просьбой о подвержении Курляндии под державу Российскую. В герцогстве Курляндском по переписи оказалось 404.266 человек; из оного составлена губерния» (Грибовский. С. 84).

11 (22) августа. Париж. Новая конституция: «Правами человека в обществе являются свобода, равенство, безопасность, собственность. Свобода состоит в возможности действовать не во вред другому <…>. Никто не может совершить того, что не предписано законом» (Документы революции. С. 314–315).

1796

В команде великого князя Павла состоят:

2 января. Из Петербурга в Гатчину: «По получении сего имеете вы, г. подполковник Баратынской, арестовать подполковника Пузыревского за его неисправности. – Павел».

3 января. Оттуда же – туда же: «По получении сего имеете вы, г. подполковник Баратынской, отдать опять палаш подполковнику Пузыревскому. – Павел».

23 января. Оттуда же – туда же: «Получа следующее при сем подполковника Пузыревского об отпуске его сюда письмо, и так как чрез то видно, что он забыл, что есть старший в гарнизоне, то возвратить ему оное письмо при пароле, и его арестовать. – Павел» (РА. 1870. Т. 8. Ст. 1440).

Апрель. «После окончания польских дел и по добровольном присоединении Курляндии к Российской Империи, прибыл в С.-Петербург персидский хан Муртаза Кулихан, лишенный своих владений Агою Магмет Ханом, захватившим Персидское государство по истреблении несчастной династии Софиев. Хотя сей жестокий эвнух давно уже оказывал неприязнь свою к России <…>, но поданные от Муртазы Кулихана объяснения еще вяще убедили императрицу в том, что без военных мер невозможно было исторгнуть Персию из рук ее хищника, водворить там спокойствие, восстановить нашу торговлю и оградить от оскорблений производящих оную российских подданных <…>, вследствие чего дано повеление генералу графу Валериану Зубову с вверенною ему армиею вступить в Персидские пределы» (Грибовский. С. 63–64).

17 апреля. «Город Дербент сдался на капитуляцию, и войска наши двинулись во внутренность земли, не встречая нигде почти сопротивления» (Грибовский. С. 64).