Елизавета Федоровна - Дмитрий Борисович Гришин
Происходившая из старинного рода гессен-дармштадтских герцогов дочь Людвига II Максимилиана Вильгельмина Августа София Мария в шестнадцатилетнем возрасте прибыла в Россию как невеста наследника престола и, перейдя в православие 5 декабря 1840 года, стала Великой княгиней Марией Александровной. Через полгода влюбленные друг в друга с первой встречи цесаревич и принцесса обвенчались. Оказавшись в окружении самого роскошного европейского двора, попав в центр всеобщего внимания, юная цесаревна сразу почувствовала сильнейшее давление строгих дворцовых правил и утомительного этикета, следование которым было возведено Николаем I в абсолют. Постепенно привыкнув к такому порядку вещей, она, сделавшись императрицей, сама станет главной хранительницей норм и догм придворной жизни. Ее безоговорочно признают высшим авторитетом в вопросах нравственности и морали, а собственное безукоризненное поведение Марии Александровны превратится в эталон.
Уважение к таким понятиям, как честь, достоинство, чистота, благородство, она внушала и детям, подчеркивая, что в их положении внутреннее совершенство неразрывно с внешним поведением, олицетворяющим величие императорского дома. Позднее Александр III признавался: «Если есть что-то доброе, хорошее и честное во мне, то этим я обязан единственно дорогой милой Мама… Мама постоянно нами занималась, приготовляла к исповеди и говенью; своим примером и глубоко христианскою верою приучила нас любить и понимать христианскую веру, как она сама понимала. Благодаря Мама мы, все братья и Мари (сестра. – Д. Г.), сделались и остались истинными христианами и полюбили и веру и церковь. Сколько было разговоров самых разнообразных, задушевных; всегда Мама выслушивала спокойно, давала время все высказать и всегда находила, что ответить, успокоить, побранить, одобрить и всегда с возвышенной христианской точки зрения».
Много общавшаяся с императрицей А. Ф. Тютчева как-то заметила: «Она единственная из тех, кого я знаю, называет добро добром, а зло злом». И еще одно наблюдение того же автора, позволяющее увидеть те черты характера Марии Александровны, что со временем передадутся Сергею: «Кажется, будто она уходит в себя, в собственный внутренний мир, чтобы спастись от мира внешнего, чуждого ее душе».
Быстро усвоив язык и традиции своей новой родины, Мария Александровна стала настоящей патриоткой России. Она тратила огромные суммы на благотворительность, покровительствовала больницам, приютам, богадельням, институтам, гимназиям, училищам. Ее усилиями было положено начало новому этапу женского образования в России, а покровительство Марии Александровны только что учрежденному в стране Красному Кресту позволило организации быстро превратиться в крупную общественно-государственную структуру.
Православие же покорило ее целиком. Глубоко религиозная с детства, она всем сердцем полюбила русскую веру, явив собой образец благочестивой царицы. «Ее хорошо можно было себе представить, – вспоминала Тютчева, – под монашеским покрывалом, коленопреклоненной под сенью высоких готических сводов, объятую безмолвием, изнуренную постом, долгими созерцательными бдениями и продолжительными церковными службами, пышною торжественностью которых она бы с любовью руководила. Вот подходящая обстановка для этой души, чистой, сосредоточенной, неизменно устремленной ко всему божественному и священному…» Похожие высказывания о жене Александра II встречаются и у других мемуаристов, иногда прямо называющих эту женщину святой. Искренние порывы ее души проявились также в поездках на богомолье, в которые она брала с собой младших детей.
Старшие братья Сергея – Николай, Александр, Владимир и Алексей – составляли свой собственный кружок, куда «малышей», с которыми дружили, все-таки не допускали. Гораздо ближе были сестра Мария и младший брат Павел, последний ребенок Александра II, родившийся в 1860 году. С Сергеем они делили одну детскую комнату, вместе играли и гуляли. К обоим был приставлен в качестве воспитателя Дмитрий Арсеньев, по некоторым предметам они имели общих учителей. Несмотря на небольшую разницу в годах, Сергей всегда чувствовал себя старшим, а значит, ответственным за маленького Павла, или, как его называли в семье, Пица. Заботливость о брате будет проявляться и позднее, когда Павел станет взрослым и самостоятельным. Так, в начале восьмидесятых годов, после смерти родителей, Сергей постарается помочь Пицу перенести эту огромную беду, а спустя десятилетие окружит его трогательным участием и вниманием в связи со внезапным вдовством. Сам же Павел еще с детства привык видеть в Сергее серьезный авторитет. Он все время тянулся за ним и, как отмечали окружающие, находился под его абсолютным влиянием.
День в императорском дворце начинался для царевичей с посещения матери. После приветствия, поцелуев и расспросов о здоровье следовало рассказать ей о своих сегодняшних планах, и если помимо обычных повседневных дел предполагались какие-нибудь новые, нужно было получить ее (а иногда и отцовское) разрешение. Когда же намечалось развлечение в городе, характер такового тщательно проверялся воспитателем. Так, прежде чем вывезти Сергея в театр, Арсеньев наводил подробные справки о благопристойности спектакля и, только убедившись в этом, позволял Великому князю побывать на представлении. Подчеркнем, что такой порядок сохранялся вплоть до полного совершеннолетия воспитанника.
Занятия с учителями начинались в девять часов и после перерыва на завтрак и прогулку продолжались до шести часов вечера, когда во дворце подавали обед. Затем семья разделялась на своеобразные кружки, причем детей не допускали к досугу родителей. Только приглашение на чай позволяло вечером увидеть играющего в карты Папа и сидящую за рукоделием милую Мама, которая, не отрываясь от работы, слушала вместе с дамами какой-нибудь роман. Летом, когда выезжали в загородные дворцы, в распорядке появлялось едва заметное послабление – перед утренним кофе можно было погулять с отцом по Царскосельскому парку, а в два часа покататься вмести с ним в коляске. Те же радости дарила жизнь в подмосковном имении, к тому же там Сергея брали в гости к соседним помещикам. Но главная прелесть таких дней заключалась для него в общении с природой – среди романтических парков, зовущих к думам и грезам, среди бескрайних полей и лесов, поражающих своим величием, его душа обретала наслаждение. Дополниться оно могло лишь при посещении Ливадии, недавно приобретенного императором имения на южном берегу Крыма, где море, солнце и горы создавали еще один волшебный мир.
Среди немногочисленных друзей-ровесников у Сергея появился особый, самый доверенный, его двоюродный брат Константин. Сын Великого князя Константина Николаевича, видного политического деятеля и руководителя Военно-морского флота России, он был лишь на год моложе Сергея, круг их интересов во многом совпадал, но помимо схожести настроений и присущего обоим большого художественного вкуса юношей объединяло сильное религиозное чувство. Бог постоянно присутствовал в их мятущихся душах, помогая осмысливать и переносить испытания.
Тонкая, легкоранимая натура Константина, ее чувствительность и эмоциональность способствовали расцвету поэтического дара. В 1885 году выйдет первая книга его стихов, скрывающая автора под псевдонимом «К. Р.» (Константин Романов). В русской литературе появится еще один прекрасный лирик, и Сергей, всегда тянувшийся к художественному слову, не раз насладится сочинениями двоюродного брата – чудесными зарисовками пейзажей, дивными сонетами, облеченными в строфы молитвами. В лице чуткого
