Гарольд Лэмб - Ганнибал: один против Рима

Средиземное море имело одну точку, в которой разделенные побережья почти соприкасались — в том месте, где длинный полуостров Италии отделялся узким Мессинским проливом от острова Сицилия, западная оконечность которого находилась менее чем в 125 милях от Карфагена… Этот барьер суши, в свою очередь, отделял большую восточную часть Средиземноморья от западной. Время от времени беженцы переселялись с востока на все еще дикий запад, когда этруски совершали путешествие из Малой Азии в Северо-Западную Италию, а финикийцы — в устье Роны вблизи Марселя. Предприимчивые греческие поселенцы распространили и свои разногласия, и мастерство своих ремесленников на спокойные гавани каблука итальянского сапога, в Тарент и роскошный Сибарис, и вокруг носка полуострова, вплоть до Нового Города — Неаполя, где со временем они столкнулись с этрусскими торговцами. Они очень рано построили Сиракузы в закрытой гавани, создав этим в стороне от солнечной Южной Италии и Восточной Сицилии Великую Грецию.

С приходом переселенцев расширялась торговля на восточном побережье. Соперничая друг с другом за новые богатства, этрусские, массилийские и сиракузские корабли осваивали все более отдаленные пути и вели сражения на море, и все это ради того, чтобы карфагенский флот господствовал в Западном Средиземноморье. (Отрезанные от морских путей, марсельские торговцы вывозили ценное олово с берегов Атлантики вниз по Роне.) Благодаря своим фортам на Сардинии и Корсике африканские мореплаватели контролировали Тирренское и Лигурийское моря к западу от Италии. Хотя цивилизованные сиракузские тираны противостояли на своем побережье карфагенским кораблям, они не могли не пускать африканцев на западные глубоководные морские пути. А это становилось все более важным, поскольку добыча драгоценного золота и серебра в рудниках на восточном побережье начала сокращаться. У цивилизованного Восточного Средиземноморья все больше возрастала потребность в сырье с дикого западного побережья. На исходе третьего столетия попытка Пирра, царя и полководца эпирского, включить в империю юг Италии и Сицилию (процветающую Великую Грецию) была следствием экономической необходимости, хотя это было вызвано первым появлением римских кораблей у свободного города Тарента.

Когда блестящий Пирр был наконец разбит римскими легионами (275 год до н. э.) и покинул берега Италии, он, по преданию, сказал: «Какое прекрасное поле боя я оставляю римлянам и карфагенянам». Возможно, он никогда и не произносил этих слов, но они оказались пророческими.

Ганнибал изучал все, что происходило в те годы.

Вероятно, ему было понятнее, чем нам теперь, как это скромному городу, стоявшему на холмах в низовьях реки Тибр (он не был даже морским портом), удалось подчинить себе большую часть Италии; как образованные этруски были покорены энергичными южными греками и как Великая Греция пошла по пути сибаритства, предаваясь наслаждениям. Флегматичные латиняне сделали свой первый шаг, завоевав город Вейи в Этрурии, в верховьях Тибра. Потом союз латинских городов распался после затяжного конфликта, и они становились поодиночке либо союзниками, либо субъектами римского гражданства. Благодаря настойчивости и непрекращающемуся конфликту Рим, вместе со своими союзниками, получил господство над Центральной Италией и подчинил себе Капую, богатейший и самый культурный город из всех южных греческих городов. Потом, когда железная настойчивость помогла Риму отправить Пирра назад на его корабль, продвижение римлян к морям ускорилось: знаменитый Тарент пал в 272 году до н. э., Регий на Месслнском проливе — в 270 году до н. э. Спустя шесть лет несколько римских отрядов, преследовавших в коварном узком проливе кучку наемников, которые именовали себя «людьми Марса», обнаружили одного карфагенского полководца, обосновавшегося в крепости Мессина на сицилийской стороне.

Незаметно для участников мессинских событий ситуация на Средиземноморье изменилась. Древние города-государства утрачивали влияние. Верховенству отдельных тиранов или диктаторов приходил конец. Пирр был последним из них. Господство империи, хотя еще и зачаточное, начинало принимать все более отчетливую форму.

До сих пор римская экспансия распространялась на сушу, в то время как карфагеняне господствовали на море. Поговорка, что льву незачем ссориться с китом, оказалась в этом случае верной. Дружелюбные каждое на своей орбите, эти государства часто вступали в свободный политический альянс, и не далее как во время победоносного шествия Пирра Карфаген предлагал свой флот в помощь римскому сенату (чтобы удерживать армию Эпира подальше от стратегически важной Сицилии).

Теперь две орбиты пересеклись в Мессинском заливе. Схватка возле Мессины распространилась и на сушу. Гиерон II, последний тиран Сиракуз, отдал предпочтение римским легионам и предложил им использовать свой неприступный город в качестве базы, а флот — в качестве транспортного средства. Карфагеняне лишились укрытия на западной половине острова. Совет Бирсы запоздало осознал, что ключевые позиции на Средиземном море могут быть утрачены.

До этого времени африканский город вел политику ограничения войн. Снаряжавший боевые корабли только в случае необходимости, Карфаген привлек иноземных наемников, чтобы создать войско, с которым можно было бы расплатиться после того, как оно выполнит свою задачу. Когда эта цель была достигнута, Карфаген положил конец конфликту. Современные ученые пишут, что армия Карфагена служила государственной политике, в то время как римская государственная политика служила армии. Независимость Рима была отвоевана у более могущественных соседей только благодаря мощи его легионов — великолепной национальной армии. Как горько заметил Пирр. «В том, что касается войны, эти варвары совсем не кажутся варварами». Теперь в первый раз на Сицилии римским командирам противостояли умное руководство и чужеземная мощь.

Карфаген и Рим были чужды друг другу. Первый возрос на африканской почве, имел более древнюю культуру, поклонялся более древним восточным божествам. Второй возник из европейских племен, возвел их традиции в законы, нетерпимые к иному образу жизни. По этой причине столкновение армий в Мессине переросло в то, что получило название в истории как 1-я Пуническая война, но что в реальности было началом непримиримой борьбы за господство в средиземноморском регионе.

Размышляя обо всем этом, Ганнибал должен был задуматься над двумя вещами. Первое — поражение на море.

В течение первых трех лет лишенным воображения старейшинам сената и римскому народу становилось все более очевидным, что нельзя подчинить отдаленный остров до тех пор, пока не удастся установить господство на окружающих его водах. Столкнувшись с этой практической проблемой, римляне, с характерными для них энергией и мастерством, принялись создавать свой первый боевой флот. (В разгар враждебных отношений их разведывательный отряд был полностью захвачен в бухте карфагенскими кораблями. Причиной случившегося, о чем никогда не говорилось публично, послужил приступ морской болезни, охвативший неопытную команду после шторма, от которого корабль укрылся в бухте.)