Их в разведку водила Леля - Георгий Борисович Пороженко
8
«…Фронт.
9 февраля 1942 г.
Здравствуйте, дорогие мои и милые друзья!
Крепко-накрепко вас целую. Сегодня вернулась к себе в часть после двух месяцев тяжелой, но и приятной работы, и какая радость, когда получила от вас две открытки и одно письмо…Иногда ночью в лесу не спится, вот и вспомнишь вас, теплую комнату, уют, хороший вкусный обед… Ну, ладно, кончится война, снова заживем по-старому, а сейчас я должна и обязана защищать свою Родину, которая дала мне знания, а комсомол воспитал во мне боевые качества.
Милые дядя Боря и тетя Наташа, вы, наверное, читали в газетах «Правда» и «Комсомольская правда» о работе партизан. Это мои друзья, которыми гордится вся страна. Если вы читали в «Правде» «о восьми повешенных в Волоколамске», то из восьми двое — мои хорошие подруги, Шура и Женя. Как ими не гордиться?»
Леля оторвалась от письма и повернула голову к фотографиям на стене в траурных рамках — Жени Полтавской и Шуры Луковиной-Грибковой. Девушки мечтали стать художницами, учились в Московском художественно-промышленном училище имени Калинина, а жизнь рассудила по-иному — они стали разведчицами. Не с этюдниками пришлось им бродить по Подмосковью, а с толом, минами и «колючками» в вещмешках. 4 ноября 1941 года линию фронта перешли несколько разведгрупп части 9903. Командиром группы, куда входили Женя и Шура, был молодой инженер завода «Серп и молот», редактор многотиражки «Мартеновка» Константин Пахомов. В группе находилось еще четверо заводских ребят — Николай Галочкин, Николай Каган, Павел Кирьяков, Виктор Ординарцев и Иван Маненков с «Москабеля». Самому старшему — Коле Кагану исполнилось 26 лет.
Они шли на свое первое боевое задание, которое оказалось для них последним. На окраине занятого гитлеровцами Волоколамска восьмерка разведчиков неожиданно нарвалась на усиленный вражеский патруль. Завязался неравный бой, и вскоре вокруг раненых ребят, Жени и Шуры замкнулось вражеское кольцо. Их сильно избили, затем допрашивали поодиночке. Но никто не сказал, откуда они, с какой целью посланы в тыл. Тогда озверевшие гитлеровцы расстреляли всех, а потом повесили. И только 20 декабря, когда в Волоколамск ворвались советские танки, обледеневшие тела героев были преданы земле и похоронены со всеми воинскими почестями.
Еще в декабре, прочитав в «Красной звезде» о трагедии в Волоколамске, все в части поняли: речь идет о группе Кости Пахомова. А сообщение в «Правде» от 9 февраля 1942 года не оставило никаких сомнений: «От имени Президиума Верховного Совета Союза ССР за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом мужество и отвагу Военный совет Западного фронта наградил орденами Ленина восемь отважных комсомольцев, народных героев, замученных немецкими мерзавцами в Волоколамске». Среди названных — Женя Полтавская и Шура Луковина-Грибкова. Светлая память вам, девчата!
Леля вздохнула и продолжила письмо:
«Милые дядя Боря и тетя Наташа, вы, наверное, читали в газете приказ о награждении меня орденом Красного Знамени. Иногда снимаешь гимнастерку, а он блестит, и подумаешь, что правительство оценило твою работу, и хочется идти и сделать еще больше, чем сделала…»
Леля еще раз взглянула на фотографии Жени и Шуры — и глаза ее увлажнились. Ей не хотелось смириться с мыслью, что завтра на стену придется повесить еще две фотографии в траурных рамках — Зои и Нины Суворовых, погибших несколько дней назад в бою под Сухиничами.
9
Афанасий Мегера
Бой под Сухиничами — это, пожалуй, самая яркая и самая трагическая страница в истории части 9903. Обстоятельства сложились так, что 15 января 1942 года наш сводный отряд особого назначения под командованием батальонного комиссара Н. В. Радцева и комиссара П. В. Багринцева 460 человек — по приказу командования Западного фронта был направлен на соединение за линией фронта с орловско-брянскими партизанами. Отряд состоял из нескольких взводов и групп, в том числе и группы Лели Колесовой, блестяще зарекомендовавшей себя в 18-дневном рейде в тылу врага под Волоколамском. В этой группе вместе с Колесовой было одиннадцать девушек: уже знакомые вам Антонина Лапина, Нина Шинкаренко, Зинаида Морозова, Надежда Белова, Нина и Зоя Суворовы, Тамара Маханько и трое новеньких — Ара (Ариадна) Фанталова, Вера Ромащенко и Татьяна Ващук.
Ехал отряд в товарных вагонах, нары в два яруса, от печек-«буржуек» жаром пышет. Состав двигался вперед только ночью. Днем гитлеровцы частенько и сильно бомбили, приходилось по команде «Воздушная тревога!» выбегать из вагонов в поле, зарываться в снег.
В Козельске разведчиков пересадили на грузовые машины, и они поехали в сторону Сухиничей. Потом долго шли на лыжах. В этом районе, чуть западнее города, отряд должен был перейти линию фронта.
В Сухиничах в то время находилась большая группировка гитлеровских войск, окруженная 10-й армией генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова. «Десятка» (так на фронте называли армию Голикова) с начала января 1942 года упорно преследовала «доблестную и непобедимую» 2-ю танковую армию генерала Гудериана. Успешно обойдя блокированный в Сухиничах гарнизон, части «десятки» к 10 января вышли к городам Киров, Людиново, Жиздра.
Генерал-полковник Шмидт, назначенный Гитлером вместо своего бывшего любимца Гудериана, стремился любой ценой удержать Сухиничи — важный узловой пункт, откуда открывалась дорога на Москву. Фюрер в своем приказе от 3 января 1942 года категорически требовал от Шмидта «цепляться за каждый населенный пункт, не отступать ни на шаг, обороняться до последнего патрона, последней гранаты…».
Деблокировку окруженных в Сухиничах гитлеровских войск Шмидт поручил генералу Нерингу, командиру 18-й танковой дивизии, находившейся под Мценском. Неринг вместе с приданными ему пехотными частями начал наступление вдоль железной дороги Брянск — Сухиничи.
Для нашей 10-й армии это наступление было
