Из ада в рай – Божий промысел. Книга 2 - Анна Дмитриевна Степанова
В колхозе меня поселили у одной пожилой, а может быть и не очень пожилой женщины. Понять трудно, потому что она была вечно пьяной. Отвратительный запах самогона пропитал всю комнату, вокруг такой кавардак, что сразу захотелось бежать куда глаза глядят. И всё же, я собрала себя в кулак и пошла в правление колхоза. Там меня определили продавать на рынке молочные продукты. К торговле я абсолютно не приспособлена. Но деваться некуда. Встаю в полшестого и иду на ферму, собираю всё, что мне выдаётся, и на подводе еду на рынок в Киев. Всё, что положено по квитанции, продам. Обязательно остаётся творог, я раздаю нищим. Они благодарят меня, а я плачу. Возвращаюсь в колхоз, сдаю выручку. Деваться некуда, надо идти домой. Открываю дверь, на полу валяется разбитая бутылка самогона, на лежанке храпит моя хозяйка. Запах самогона просто бьёт в нос, и у меня начинается рвота. Неделю потерпела. Ко мне приехала Анна Романовна. Посмотрела на всё, и слёзы навернулись ей на глаза.
– То-то моё сердце каждую ночь ныло. Не выдержала, думаю, поеду, посмотрю. И вот оно что! Аннушка, куда ты попала, милая ты моя! Лучше едь домой.
Прощалась я с Ранковыми с чувством вины, как неоправдавшая надежды. Так сложилась судьба, что прощалась навсегда. Через год Анна Владимировна умерла. Но такие встречи имеют большое влияние на всю жизнь.
Дома я чувствовала себя очень униженной, никому ненужной. Работы никакой нет. Наконец, мама поговорила с Владимир Романовичом, главврачом тубдиспансера, и он взял меня на какое-то время рабочей на кухню. Здесь я испытала столько унижений, что мною овладело желание уйти из жизни. В этой больнице работала медсестрой Валя Сарана, моя одноклассница. Она училась также хорошо, но в то время, когда я работала на Донбассе, она окончила 8-месячные курсы медсестёр и с особым высокомерием смотрела на свою одноклассницу. А Валентина Пантилеймоновна, завхоз, была просто одержима желанием всячески унизить меня. Её дочь училась в школе №1 и куда-то поступила. Она без конца напоминала об этом и буквально изощрялась, унижая меня. То посылала пешком за молоком на другой конец посёлка, хотя у них была подвода и лошадь. Ведро молока нести километра 4, а то и больше – это не шутка. Я вставала в шесть утра и шла в зоо-техникум на краю посёлка возле лесочка. Пока подоят коров, можно было насладиться утренней зарёй, свежестью леса, пением птиц, посмотреть вокруг и воскликнуть душой:
– Жизнь то прекрасна!
Но пока донесёшь через весь посёлок ведро молока – руки отваливаются. Да ещё понимаешь, что Валентина Пантелеймоновна встретит какой-нибудь колкостью.
– Тебя, Анна, только за смертью посылать. Уже скоро 10 часов, а ты только явилась. Черепаха быстрее ползёт!
– Да ведь быстрее нельзя – молоко прольётся.
– Да, у такой недотёпы на всё ответ найдётся.
Тут и Валя, моя одноклассница, что-нибудь подбросит. Мне – хоть стой, хоть падай. Я ушла с кухни в санитарки. Старалась больше быть около больных туберкулёзом, чтобы заболеть и не мутить белый свет. Сидела возле больных, когда у них было кровохаркание, убирала все нечистоты. Возможно, на почве депрессии у меня участились головные боли, порой до невыносимости. Головные боли были и на Донбассе. Но, что удивительно, чаще по выходным дням. Физический труд не позволяет застаиваться жидкости в желудочковой системе мозга. Сейчас же главной головной болью для меня было то, что я всё же оставалась в подчинении завхоза, и она периодически привлекала меня к работе на кухне.
Когда повар была выходной, в воскресенье, я одна готовила на стационар. Тут уж Пантелеймоновна не упустит момент, специально даст мало топлива, я хожу по двору и собираю щепки, чтобы доварить обед. Готовила я всегда вкусно, и больные благодарили меня. В воскресенье я сварила борщ и сделала сырники на второе. Разнесла обед больным и села сама обедать. Вдруг входит Пантелеймоновна, вырывает у меня из рук сырник и орёт:
– Это только для больных! Как ты себе позволила есть сырники!
Это уже было сверх моего терпения. Бросила всё и побежала домой.
Неделю не вставала с постели. Придумывала способ, как мне уйти в мир иной. Почему у этой взрослой женщины было такое отношение ко мне трудно объяснить. Может потому, что на одной из олимпиад по математике я принимала участие с её дочерью и заняла первое место, а её дочь – никакого. Но такая зависть и жестокая месть чуть не стоили мне жизни.
Моя мама работала патронажной сестрой – патронировала туберкулёзных больных по всему району. Она нашла мне работу санитарки в Капитановке за 15 км от Златополя. Это – довольно крупное село, через него проходила железная дорога, там был сахарный завод. Больница имела стационар и поликлинику. Главный врач Григорий Иванович был замечательным хирургом и хорошим человеком. Принял меня санитаркой в поликлинику, устроил на квартиру у сотрудницы – медсестры Клавдии Ивановны, буквально во дворе больницы.
В поликлинике я работала с Людой. Мы были с ней одногодки. У неё родная тётя Валя была поваром больницы. Она всегда нас кормила, да ещё старалась, что повкуснее. Григорий Иванович об этом знал и только поддерживал её решение. Работа санитарки была непростая. Мы должны были наносить воды из колодца в большой бак литров на 100 для стационара и поликлиники, напилить и нарубить дров, наносить угля, затопить 8 печек. Поликлиника имела 8 кабинетов. У нас рабочий день был не нормирован. Приходили в 6 утра, чтобы к 8 было уже тепло и уходили в 6-7вечера, когда помоем полы. А на Украине, известно, грязь вязкая, ноги не вытянешь. Приходилось несколько раз воду менять. Иногда уголь горит плохо, и печь не успевает нагреться до прихода сотрудников. Первым чаще всего приходил бухгалтер, и, если стена холодная, он жаловался Григорию Ивановичу на пятиминутке, но тот ни разу нам не выговаривал, старался очень мягко спросить в чём дело и по возможности помочь. В нашу обязанность также входило кипятить инструмент для операционной, для стоматолога и для гинеколога.
Целый день как белка в колесе. Но мысль ни на минуту не выходила из головы:
