Из ада в рай – Божий промысел. Книга 2 - Анна Дмитриевна Степанова
– Сейчас я тебе кишки выпущу – зарежу.
Я совершенно спокойно отвечаю:
– Режь, пожалуйста. Может я больше не буду мучиться.
Он опешил, стоит – решает, что делать с этой девушкой. У меня опять рвота. Тут пришли девочки и наши дружинники. Нас на второй день перевели в Горловку в другое общежитие. Там было спокойно. Мы сами могли ходить в магазины, в кино. Приехали мы в конце июня, а в конце августа нас послали в колхоз в Славянск на помидоры. Я помню не только помидоры, но и как там пели украинские песни местные девчата. Як заспівають «Ой, у зеленому садочку, там соловейко щебетав…» або «Посіяла огірочки близько над водою», казалось, воздух дрожал. На знаменитом славянском базаре я купила себе крепдешин на платье и кирзовые сапоги на зиму. Так в этих сапогах и «дівувала» и в Горловке, и в Златополе, и в Капитановке.
Я до сих пор вспоминаю, как легко и весело мы переносили любые трудности. Например, задерживают зарплату. Продукты кончаются. Собираем все остатки разных круп и варим кашу. Последний бублик – на абажур, и смотрим: еда есть, правда, достать невозможно. Самая тяжёлая была работа, когда ночью поднимали разгружать вагоны со щебёнкой. Это в начале перестройки, помню, передавали, что там где-то простаивают вагоны с продовольствием или ещё с какими-то товарами. У нас это был аврал: пришли вагоны – нужно срочно разгружать, ибо за простой нужно платить. На вагон ставят по два человека, без учёта маленький человечек или большой. А щебёнку разгружать очень трудно – бьёт по лучезапястным суставам. После разгрузки приезжаем в общежитие, буквально язык не ворочается. Часа два отдыхаем и на работу снова.
В этом общежитии у нас в комнате протекал потолок. Мы сдвигали кровати, шли вниз в прачечную, брали тазики, корыта и с грохотом и со смехом поднимались на второй этаж. Расставляли под ручейки с потолка посудины совершенно без тени нареканий на невыносимые условия. Вот что значило молодость и здоровый дух. В комнате нас было трое: я, Света и Шура, мой добрейший друг. Если что-то оставалось последнее, она старалась приберечь для меня. Она была довольно крупная, сильная, но был у неё один физический недостаток – выбитый глаз. Не вдаваясь в подробности, она сказала, что это случайно получилось у её матери. Черты лица правильные, можно сказать мадонна, но дефект на лице её очень смущал. Я всегда поддерживала весёлое настроение, и она говорила, что ей со мной очень хорошо. Моя солнце – Светочка встретила хорошего парня, который, по всей видимости, имел серьёзные намерения. Вечерами у них свидание, а я больше с Шурой. Поболтаем обо всём или пойдём в соседнюю комнату слушать, как поют девчата. «Ах, рябина кудрявая», «Вот кто-то с горочки спустился» или «Куда ведёшь, тропинка милая» и много других задушевных русских песен пели две девочки красиво, в два голоса, под гитару. Я тогда не пела. Это сейчас, конечно, я бы не удержалась… Часто вспоминала Лёню и делилась своим секретом только с Шурой. Моя милая, добрая Шурочка, ты была для меня и подружка, и мамочка. Не только старалась последний кусок хлеба сберечь для меня, но и зимой делала за меня то, что я просто физически не могла. Разгружать, нагружать, кайловать у меня получалось. А вот зимой долбить мёрзлую землю ломом – ну никак! Лом меня не слушался. Нас иногда посылали долбить ломом квадратные ямы 1,5 х1,5 и глубиной 2 метра. Мёрзлая земля поддаётся с трудом. Я бью ломом, а он отскакивает без всякого результата. Всегда долбила Шура, а я только выбрасывала землю.
Зимний сезон – очень неудобный. Определённой работы нет. То шлакоблоки заставляли грузить обычно стандартного веса 20кг. Мне сейчас и представить трудно, как я поднимала на самосвал эти шлакоблоки, а кто-то принимал их и укладывал по порядочку. Или один раз послали даже бордюры таскать 200кг вчетвером. Но потом поразмыслили, что это не для девушек 18 лет, и на мужское дело нас больше не посылали. Словом, работа тяжёлая, заработки совсем небольшие. А нам было всё нипочём. После такой работы домой вернёмся, а у нас как в некотором царстве, в некотором государстве потолок да стены переливаются алмазами. Всё замёрзло, покрылось инеем. Царство Снежной Королевы. Почему-то в нашей комнате не только потолки протекали, но ещё и батареи не грели. Чтобы было теплее, мы сдвигали кровати, складывали все одеяла и так благополучно перезимовали. Только весной нас переселили в другую комнату, а там начали ремонт.
Возили нас на разные объекты на бортовушках. Были у нас в бригаде голосистые девчата. Только сели, и сразу песни. Вот где поистине правда, нам песня строить и жить помогает. Возможно, благодаря ей я всегда была в хорошем настроении. Мне в трудовую книжку записали «дорожная рабочая-асфальтоукладчик». Это совсем непохоже на строительство дорог сейчас. Вначале нам нужно было подготовить тротуары: мы кайлом долбили всю землю и крупные камни грузили на машины, потом завозили щебёнку, мы разравнивали, каток утрамбовывал, потом – битум, более грубой структуры, чем асфальт, и, наконец, асфальт. Машина подъезжала, высыпала, а мы разносили вручную, планировали, т.е. ровняли, каток утрамбовывал, и процесс закончен. Этот заключительный процесс был самым лёгким и оплачивался дороже. А главное, результат всего труда – налицо. Мы всегда радовались моменту завершения строительства какого-то участка дороги. Иногда нас посылали асфальтировать в богатые коттеджи. Но сколько я помню, нас ни разу никто не угощал. Разве что, воды выпросишь. Да и смотрели на нас с пренебрежением, как на рабов. Мы тоже в долгу не оставались, подшучивали над ними. И тем не менее без всякого хвастовства могу сказать, что мне эта работа нравилась. Возможно, потому что был дружный коллектив. Плюс к тому, ты всегда видишь результат своего труда, и отсюда – прилив физических сил.
Кто-то подумает: «Вот оптимистка нашлась. Лапшу на уши вешает!» Но это – истинная правда. Я сама часто
