Мой мир: рассказы и письма художницы - Наталья Григорьевна Касаткина
С тех пор прошло много времени. Жизнь шла своей чередой. Не было у меня уже тёплого приюта на Тверском бульваре. А была одинокая жизнь в неуютной ветреной Матвеевке. С чужими одинаковыми домами, чужими магазинами, чужими людьми. И ветер, ветер… Мои родители умерли, с мужем разошлась. А я всё тосковала по прошлому, цеплялась за старые места. Ту старую Москву я нежно любила. Бродила по Тверскому бульвару, смотрела на свои бывшие окна. На одном всё так же болталась форточка, и у меня от этого почему-то теплело на сердце. Продукты покупала по-прежнему в Елисеевском, Филипповском магазинах. Случайно зашла как-то вечером в кинотеатр на площади Восстания. Было уже поздно, но там шёл фильм, который давно хотелось посмотреть. Одинокие люди ходят в кино одни. Увидела в кино Сашу Пейлера. Он тоже был один. Издалека мне показалось, что он совершенно не изменился. Ну что же, посмотрели друг на друга издалека. Вот и всё.
Но сегодня я с нежностью и благодарностью вспоминаю его.
Дорогой Сашенька, если ты жив, поздравляю тебя. Если тебя уже нет, вечная тебе память. Счастье тех лет – драгоценность, которую я свято берегу в своей душе.
8 мая 2005
Наталья Касаткина. Май 1958. Фото Игоря Шелковского
IV. «Льёт дождик»
Абрау-Дюрсо
Я приехала в Новороссийск по делу: заключать договор с театром, который там тогда гастролировал. На 11 часов утра была назначена первая репетиция. А у нас с друзьями перед репетицией было задумано интересное дело: сесть ранним утром в автобус и доехать до остановки Абрау-Дюрсо. Мы представляли себе этот центр марочного виноделия как галереи таинственных подвалов, где хранятся огромные дубовые бочки с медными обручами, бутыли старинного стекла все в паутине. Хотелось хоть одним глазком взглянуть на все эти чудеса.
Но ничего этого нам не пришлось увидеть. Стыдно сказать, не увидели даже виноградников. Что же мы увидели? Только небольшое круглое и очень светлое озеро. Вокруг него пышно цветущие купы сирени. Они поднимались амфитеатром в несколько ярусов. Аромат сирени просто сшибал с ног. А в небесной сини плыли белые кораблики облаков. Итак, озеро. А на краю озера маленькая и тоже круглая лодочка с вёслами. Лодочник явно приглашал нас покататься. И мы приняли приглашение и приплыли на середину озера. Там мы дивно позавтракали хлебом, сыром и редиской. Еда была обильно приправлена ароматом сирени. Было и музыкальное сопровождение, своего рода «Музыка на воде». Пел весенний хор лягушек. Он славил это утро, любовь и вообще жизнь. Был в хоре и солист, один Старый Лягушка. Он украшал пение хора тем, что время от времени громко и тяжко вздыхал: «Ох! Ох! Ох!» Вероятно, он жалел о прошедшей молодости. («Где мои семнадцать лет?»)
Мы вовремя явились на репетицию, еле сдерживаясь, чтобы не улыбаться до ушей улыбкой счастья. Но глаза выдавали. В них ещё отражалось маленькое круглое озеро, а на нём – тоже круглая лодочка с вёслами. А также запах сирени и песня Старого Лягушки… Много ли нужно человеку для счастья?
Гроза в Гурзуфе
Три месяца в Крыму! Незабываемые три месяца! Сколько поездок, сколько впечатлений!
Мы оттуда уезжали в конце декабря. Последний день перед отъездом был отмечен ярким впечатлением. Я укладывалась в своей мастерской, была одна в домике на горе. Вдруг стало совсем темно. Вихрем пронеслись бурные порывы ветра. Оглушительно загрохотал невероятной силы гром, засверкали молнии. Начался настоящий смерч. Посыпался мелкий град, потом – как камни. Всё это посыпалось на мой домик на горе и чуть не побило все окна, и чуть не унесло крышу. Казалось, что мой домик трещит по всем швам. Удивляюсь, как его не унесло ветром вместе со мной. Это было довольно жутко, тем более быть одной в доме.
Но вдруг представление, вернее, светопреставление внезапно окончилось. Так же внезапно, как и началось. Гроза откатилась в другие веси. Я вышла на улицу. И увидела сверху с горы грандиозную картину. Море раскололось цветом на две чёткие половины: розово-жёлтую и густо-сине-зелёную. А небо ярко-лимонное к морю, а над ним чёрное-чёрное. И кругом со всех возвышенностей: лестниц, гор, горок, холмов и уступов прыгали, сбегали, летели, скользили, создавая музыку падающих камешков, потоки звонких белых градин и градинок. Всё двигалось, всё устремлялось вниз к морю. И я устремилась в том же направлении – к дому. А ночью на чёрном очищенном небе показались яркие, огромные, как летом, звёзды. В первый раз я увидела их такими. Они показались нам во всей красе на прощание. Прощай, Гурзуф, три незабываемых месяца счастья!
Наталья Касаткина. Крымский пейзаж. 1963. Картон, масло
«Льёт дождик»
Летнее время – самое неудачное для гастролей театра. Зрители разъезжаются отдыхать. Театральные залы полупустые.
Помню, были у нас в Москве гастроли бельгийского театра Ридо де Брюссель. И приехали к нам эти чудаки как раз летом. Привезли они один-единственный спектакль, но зато какой! Назывался он: «Льёт дождик». Я просто влюбилась в этот спектакль. Смотрела его снова и снова. Не пропустила ни одного. Покупала самый дешёвый билет за 30 копеек, а садилась на лучшее место в полупустом зале. Вот как вспоминается этот спектакль теперь.
В зрительном зале развешены зонты. Повсюду стоят тазы. А на креслах веточки с глянцевитыми листьями тёмно-фиолетового цвета. В трёх местах зала стоят группы музыкальных инструментов. Там тарелки, треугольники, колокольчики, ещё что-то звенящее. А на сцене дом весь дырявый, сросшийся с окружающей его природой. Большое, очень красивое дерево выросло на первом этаже и проросло на второй. Дерево всё посверкивает хрусталиками – капельками дождя. Там всё время идёт дождь. Обитатели этого дома – чудаки. Хотя бы потому, что им нравится жизнь в дырявом доме. Они и не мыслят для себя другой жизни. Сейчас бы этих чудаков назвали бомжами. Чудаков – человек пять или шесть. Среди них есть и жених с невестой. Они живут одной семьёй. Вот они едут на лодке, лодка плывёт по сцене. Они забрасывают сеть, но вместо рыбы вылавливают одни отражения облаков в воде. Но вот попалась рыбка! Это камбала, очень маленькая. На всех её не хватит. Тогда один из чудаков расплющивает рыбку молотком. Теперь все будут сыты!
Пока на сцене идёт спектакль, по залу ходит шансонье – высокий светлобородый человек. Он останавливается около своих инструментов, то здесь, то там.
