250 дней в царской Ставке. Дневники штабс-капитана и военного цензора, приближенного к высшим государственным и военным чинам - Михаил Константинович Лемке
21. О заготовлениях для нужд военного и морского ведомств как в России, так и за границею; о заготовлениях топлива и сырых материалов для заводов, выполняющих заказы военного и морского ведомств, а также о заготовлениях, делаемых Россией для отправления союзным государствах.
25. О потерях в личном и материальном составе армии и флота, о фамилиях выбывших из строя, с указанием номера части или названия корабля и места боевых действий, а также о числе заготовленных и свободных для эвакуируемых мест в разных пунктах.
27. О приостановке работ на казенных и частных предприятиях, о всякого рода нарушениях обычного течения жизни в местностях, объявленных состоящими на положении чрезвычайной охраны или на военном положении, о железнодорожных, пароходных и других катастрофах, а равно об эпидемиях на театре военных действий, о взрывах и пожарах в частях и учреждениях, указанных в п. 1.
Примечание 1. Действие настоящего перечня распространяется на однородные сведения, касающиеся внешней безопасности союзных России государств и их военно-морской и сухопутной обороны.
Примечание 2. Действие сего перечня не распространяется на те сведения, кои опубликованы или впредь будут опубликованы Правительствующим сенатом, либо военным и морским ведомствами, либо канцелярией Совета министров или же будут разрешены к опубликованию названными ведомствами и канцелярией».
Вот краткая история «Перечня», которым руководствовались не только общество и полицейская власть, но и военная цензура как раз в то время, когда я приступил к изучению всего вопроса в целом.
Как уже было сказано, кроме указа Сенату, 20 июля 1914 г. было опубликовано «Временное положение о военной цензуре».
«Признав необходимым не допускать, по объявлении общей или частичной мобилизации армии, оглашения и распространения, путем печати, почтово-телеграфных сношений и произносимых в публичных собраниях речей и докладов, сведений, могущих повредить военным интересам государства, и одобрив представленный нам по сему предмету особый журнал Совета министров, мы, на основании ст. 87 основных государственных законов, изд. 1906 г., повелеваем ввести в действие утвержденное нами Временное положение о военной цензуре» – вот основа указа. Разумеется, каждый, кто хоть сколько-нибудь понимает военное дело, не может быть принципиальным противником цензуры в период современной войны. Это – признак, по которому можно определить наличность такого понимания. Разумеется, вовсе не значит, что все военные должны быть сторонниками военной цензуры, а все штатские – ее противниками. Для понимания важности военной цензуры нужно понимание тех способов, которыми ведется современная военная разведка. Сплошь и рядом пустое, по-видимому, обстоятельство, ставшее известным врагу путем печати и т. п., дает ему ключ к основательному решению целого ряда возникающих у него вопросов. Самому опытному военному специалисту нельзя предугадать, как и чем воспользуется противник, видя оплошность автора статьи, заметки, объявления, письма, телеграммы, записки, доклада, речи и т. п., а между тем страна дорогой ценой расплачивается за такие откровенности, армия теряет иногда десятки тысяч людей, сотни орудий и громадные количества предметов основного боевого снаряжения.
Введенная в момент единственного в нашей истории всеобщего подъема, военная цензура была встречена совершенно спокойно; наученные горьким опытом откровенности и болтливости в Японскую войну, общество и народ понимали ее истинную цель, не предвидя, как это часто и бывало с нами, чем и как заплатят им за такое доверие… Члены Государственной думы, принципиально высказывавшиеся в 1915–1916 гг. против военной цензуры, доказали, что кабинетная принципиальность делает их совершенно неспособными к практическому жизненному строительству. Впрочем, таких неизлечимо больных теоретиков оказалось вообще очень немного.
Совершенно иным должно быть отношение к самому порядку утверждения Временного положения о военной цензуре. Разумеется, раз война была объявлена так неожиданно, поздно было представлять проект военной цензуры на обсуждение законодательных палат, и верховной власти поневоле пришлось прибегнуть к ст. 87, – этой спасительнице нашего бюрократического тугодумия, тупоумия, тугоделания и просто преступного равнодушия к ближайшим очередным нуждам страны. Проект Временного положения разрабатывался в военном ведомстве в течение трех лет (1911–1914 гг.) в комиссии под председательством генерал-квартирмейстера Генерального штаба Ю.Н. Данилова. Сухомлинов это знал, видел, но не принял никаких мер к сокращению такой крайне длительной работы и к переносу ее, после ответа морского ведомства, в Государственную думу. Это ведь не гусарские формы… Что касается Совета министров, то кто же там в состоянии был думать о том, что Россия может воевать; понимать, что война создаст совершенно необычные условия для всей внутренней жизни страны… Ведь лучшим из крепколобого и слабоумного кабинета был Горемыкин, лишенный какого бы то ни было политического чутья и тем более государственного прогноза.
Совет министров даже и не знал о Временном положении, что ясно не только из последующей за тем его переписки, но и из самого указа 20 июля 1914 г. Ст. 9 Положения требует, чтобы в самом высочайше утвержденном положении Совета министров о введении военной цензуры, то есть в известном указе 20 июля 1914 г., «в точности определялись местности, на которые распространяется действие ее в полном объеме», между тем в указе такое определение совершенно отсутствует – оно сделано в другом, самостоятельном указе от того же дня, но и то не исчерпывающе, так как дополняется еще указом о Финляндии от 17 июля.
Основные положения закона о военной цензуре сводятся к следующему.
Военная цензура есть мера исключительная и имеет назначением не допускать по объявлении мобилизации армии, а также во время войны, оглашения и распространения путем печати, почтово-телеграфных сношений и произносимых в публичных собраниях речей и докладов, сведений, могущих повредить военным интересам государства» (ст. I).
«Военная цензура устанавливается в полном объеме или частичная. Военная цензура в полном объеме заключается:
1) в предварительном просмотре произведений тиснения, эстампов, рисунков, фотографических снимков и т. п., предназначенных к выпуску в свет, а также текстов или подробных конспектов речей и докладов, подлежащих произнесению в публичных собраниях, и 2) в просмотре и выемке как внутренних, так и международных почтовых отправлений и телеграмм, без соблюдения правил, установленных для сего в ст. 3681 устава уголовного судопроизводства.
Частичная военная цензура заключается в просмотре и выемке международных почтовых отправлений и телеграмм, а также и просмотре и выемке в отдельных случаях, по распоряжению главных начальников военных округов, внутренних почтовых отправлений и телеграмм, без соблюдения правил, установленных для сего в ст. 3681 уст. угол, суд.» (ст. 6).
«Военная цензура в полном объеме может быть введена лишь на театре военных действий. В прочих местностях может быть введена только частичная военная цензура» (ст. 7).
«Действие военной цензуры прекращается с приведением армии на мирное положение или с окончанием войны тем же порядком, коим она была установлена» (ст. 10).
«На театре военных действий
