Я много жил… - Джек Лондон
На тихоокеанских островах его трогает радушие туземцев. Отчаливающий от островов «Снарк» буквально ломится от подарков. На полинезийском острове Бора-Бора экипаж судна ходит не иначе как увитый гирляндами цветов, а взошедшие на борт туземные девушки приветствуют всех поцелуями. К яхте то и дело подплывают челноки, до краев наполненные плодами, овощами, фруктами, рыбой, живой птицей. Мореплавателям поднесли даже поросенка. Отказываться было нельзя: это обидело бы гостеприимных хозяев. А после того, как «Снарк» отходит от берега и поднимается легкий бриз, по палубе начинают кататься ананасы, кокосовые орехи, гранаты, лимоны. Убрать всю снедь некуда, и бананы, куры, орехи при сильном крене сваливаются за борт. Но так или иначе команда и за месяц все равно не смогла бы съесть подаренное.
Не преминул, конечно, Джек Лондон отыскать на Маркизских островах долину Тайпи, о необыкновенных жителях которой мальчишкой прочел в книге Германа Мелвилла. На месте прежних туземных деревень увидел он развалины. Там, где полвека назад возвышались прочные каменные постройки, теперь лишь кое-где стояли убогие хижины. Населявшие острова туземцы частью были истреблены, частью вымерли, не вынеся «даров» той цивилизации, которая была им навязана европейскими колонизаторами.
Лондон с горечью пишет, что вся прежняя «мощь и красота исчезли, и долина Тайпи является пристанищем нескольких жалких созданий, съедаемых чахоткой, элефантиазисом[48] и проказой. Мелвилл исчислял население долины в две тысячи человек, без небольшой смежной долины Хо-о-у-ми. Люди точно сгнили в этом изумительном саду, с климатом более здоровым и более очаровательным, чем где бы то ни было в другом месте земного шара. Тайпийцы были не только физически прекрасны — они были чисты. Воздух, которым они дышали, никогда не содержал никаких бацилл и микробов, отравляющих воздух наших городов. И когда белые люди завезли на своих кораблях всевозможные болезни, тайпийцы сразу поддались им и начали вымирать»[49].
После «Мартина Идена» Лондон засел за «Рассказы Южного моря». Но он прерывал работу над ними и регулярно писал очерки о путешествии. Чармейн печатала их на машинке. Главу за главой по мере продвижения «Снарка» посылал он в журналы. Из них потом была составлена увлекательная и бодрая, как дуновение свежего ветра, книга «Путешествие на «Снарке».
За два года плавания им были написаны роман «Приключение», сборник рассказов под названием «Храм гордыни», несколько прекрасных новелл, вошедших в разные сборники: «Меченый», «Кусок мяса», «Дом Мапуи».
Во время путешествия Джек Лондон получил хорошую возможность изучить быт и нравы островитян, понять мотивы их самоотверженной борьбы против колонизаторов. Чтобы отстоять свою землю и свободу, туземцы поднимались на борьбу, нередко неравную, с белыми завоевателями. Один из эпизодов такой схватки изобразил Лондон в потрясающем по силе рассказе «Кулау-прокаженный». Туземный вождь Кулау во главе своего племени сражается до последней капли крови и умирает непобежденный, прижав винтовку к груди.
И в плавании Джек Лондон не оставлял своей пропагандистской деятельности Он вступал в споры с моряками в портовых кабачках, при случае выступал с лекциями о социализме.
Прибыв в какой-нибудь порт, Лондон с жадностью набрасывался на журналы, газеты, письма, которые пересылались ему из Лунной долины. Так он узнал о новом кризисе, разразившемся в Соединенных Штатах, о том, что через несколько месяцев после его отплытия, 16 декабря 1907 года вышла в кругосветное путешествие американская военная эскадра из шестнадцати броненосцев.
Зловеще поблескивая орудиями главного калибра, броненосцы шли в Рио-де-Жанейро. Буэнос-Айрес и другие порты и столицы. Как и «Снарк» Джека Лондона, они должны были посетить Австралию, Новую Зеландию, Японию, Филиппины, Гавайские и ряд других островов Тихого океана, однако совсем с другой целью: чтобы «помочь» островитянам оценить преимущества американской «цивилизации» Эскадра была послана американским капиталом, чтобы продемонстрировать могущество США, посеять страх в рядах других империалистических хищников.
ЛУННАЯ ДОЛИНА
Если поставить ножку циркуля в то место на карте, где помещается административный корпус университета в Беркли, и провести окружность радиусом в 25 миль, то мы получим круг, внутри которого — согласно инструкции госдепартамента — советские студенты и аспиранты могут передвигаться без специального разрешения.
Но до ранчо Джека Лондона пятьдесят миль, и, для того чтобы поехать туда, пришлось запрашивать специальное разрешение. С беспокойством жду ответа с другого конца Соединенных Штатов Наконец в моих руках телеграмма: «Разрешение на поездку в Лунную долину, графство Напа, дается».
Профессор Джеймс Харт, проректор Калифорнийского университета и мой научный руководитель, любезно пригласил меня совершить поездку в его машине.
Мы мчимся вдоль побережья к старинному городку Сонома. В местном музее можно узнать много интересного о прошлом края. Оказывается, с 1812 по 1839 год в этих местах было русское поселение и укрепленный форт. Эти места, как и Аляска, принадлежали России. В 1830 году население крепости и прилегающей к ней деревни достигло 400 человек, при том, что во всей Калифорнии, которой тогда владели испанцы, насчитывалось всего 4250 жителей. Лишь 60 лет спустя после того, как русские поселенцы впервые ступили на калифорнийскую землю, в этот район прибыли американские пионеры. Река, впадающая неподалеку в Тихий океан, до сих пор называется Русской рекой.
Мы осматриваем один из старейших домов Калифорнии, принадлежащий семье Валлехо. В сознании оживают персонажи книги Брет-Гарта: индейцы, мексиканцы, американцы — пионеры здешних мест, грубые, но душевные люди, пришедшие сто с лишним лет назад в эти пустынные тогда края. Впрочем, не только душевные. В конце 40-х годов прошлого века, когда в Калифорнии и Неваде были открыты золотые и серебряные месторождения, азарт наживы занес сюда с востока США немало авантюристов, и в те годы здесь не было ничего дешевле человеческой жизни. Марк Твен, почти за сорок лет до Джека Лондона начинавший в Калифорнии свою писательскую карьеру, писал об атмосфере в старательских лагерях. Нелегко было здесь завоевать себе положение тому, у кого руки не были обагрены кровью. Зато человек, имевший на совести с полдюжины убийств, сразу получал всеобщее признание.
Через несколько минут мы в местечке Глен Эллен. Зашли в книжный магазин, хозяин которого прислал мне письмо с предложением своих услуг,
