Таким был Саша Гитри - Жан-Филипп Сего
Он быстро узнаваем, окружён кругом почитателей, и его репутация знаменитого человека привлекла к нему даже немецких офицеров, которых он не мог или не знал как отвадить.
Из их совместных бесед он лишь узнал, что Германия, неудовлетворённая своим военным господством, попытается навязать в оккупированной Франции и свою собственную культуру, используя для этой цели все способы воздействия, в том числе Театр...
Движимый желанием, по мере своих сил, помешать осуществлению этого замысла, мсьё Саша Гитри поспешил вернуться в Париж, и там в течение четырёх лет он продолжал заниматься защитой нашего драматического искусства, играя или способствуя постановке комедий и прокату фильмов, автором которых он был.
Все его постановки получили самый благоприятный приём, и успехи, которых он добился, не несли и оттенка недоверия со стороны зрителей. Это привело его к убеждению, что как на литературном, так и на национальном уровне его творчество было одобрено мнением общественности и что, таким образом, он добросовестно выполнил возложенную на себя предупредительную (профилактическую) миссию.
Однако, внезапно, на следующий день после Освобождения он был обвинён в сотрудничестве с врагом, арестован французскими внутренними войсками и заключён в лагерь Дранси.
Только французское радио в Лондоне («Radio Londres») в течение нескольких месяцев предсказывало такой печальный исход.
Значительная часть обвинений в то время были, конечно, тяжёлыми, но при объективном рассмотрении неточными, многозначными и натянутыми, схожими только анонимностью происхождения.
В этом отношении документы, приобщённые к делу, имеют большое значение; в регистрационной карточке въезда в лагерь Дранси, относящейся к Саша Гитри, есть следующая запись: «Причина ареста: неизвестна».
Более наглядным является захватывающий документ судебной системы — бюллетень Комиссии по сортировке, сформулированный следующим образом: «Представляется необходимым провести расследование для уточнения различных аспектов его сотрудничества (статьи, обеды и т. д.)».
Что означает, что у писателя не было других обвинителей, кроме людской молвы, слухов, исходивших из самой его известности, и распространяемых, без сомнения, многими его коллегами или менее талантливыми актёрами, чьи злоба и зависть смешались в этом невидимом хоре.
Вот почему Следствие, стремящееся не оставлять ничего в тени, но пренебрегая обстоятельствами, не поддающимися реальной проверке, занято поисками свидетельств совершения обвиняемым действий, противоречащих интересам Франции в его литературной или политической деятельности, либо связанных с его личными отношениями с оккупационными властями.
Получив в июле 1940 года разрешение на открытие театра «Мадлен», мсьё Саша Гитри начал спектаклем «Пастер». Эта пьеса, трогательно возвеличивающая французского гения, казалась ему наиболее подходящей для поднятия нашего престижа, ослабленного военным поражением. За ней последовали «Флоранс», «Людовик XI», «Да здравствует император!», «Дамы, не слушайте» и другие. В каждой из этих комедий, которым рукоплескали на протяжении многих месяцев, нет ни одной реплики, в которой присутствовал бы, пусть даже косвенный или отдалённо напоминающий призыв к франко-германскому сотрудничеству, и это неудивительно, так как этот писатель ещё до войны отказался от выгодных предложений поставить в Германии любую из написанных им 114 пьес.
Некоторые отрывки из его комедий кажутся почти вызовом, брошенным оккупантам. В роли Пастера он ежевечерне произносит фразу, встречаемую всей публикой аплодисментами: «Дети мои, идёт война с Германией, идите, исполняйте свой долг. Что касается меня, то я слишком стар, чтобы следовать за вами, но я буду работать на Францию». Более завуалированные намёки на современные события ускользали от немецкой цензуры, но иногда она действовала жёстко. Так была запрещена комедия «Мой августейший дедушка» — настоящий памфлет о расовых законах, в которой высмеивался поиск еврейской крови в родословной. Такое же решение было принято и в отношении мюзикла «Последний трубадур». В деле, касающемся этого произведения, оставленном немцами в «управлении пропаганды», в ответ на запрос мсьё Саша Гитри о выдаче визы от 24 июля 1943 года, была обнаружена докладная записка немецкого офицера-цензора следующего содержания: «Саша Гитри недавно звонил мсьё Ренетуру (Renaitour) и предложил ему свою пьесу "Последний трубадур" для театра "Эдуарда VII", но, поскольку после "Вольноотпущенницы (Освобождённой)" ("L’Affranchie") никакая новая пьеса не может быть поставлена, он должен её переписать. На мой взгляд, пьеса Саша Гитри — это то, что нужно голлистам. Слово "оккупанты" будет относиться только к нам. 10 ноября 1943 г.»
Подпись: неразборчиво.
---------------------------------
Кажется, нет необходимости подчеркивать важность такого документа, представляющего собой проявление уважения врагом патриотизма драматурга.
---------------------------------
Если рассматривать с той же точки зрения фильмы, которые мсьё Саша Гитри показывал на экранах в период Оккупации, они имеют те же основные черты. Прежде всего следует отметить, что автор воздержался от съёмок в киностудии «Континенталь», официальном немецком киноагентстве, тем самым отвергнув сделанное ему предложение в размере 3 миллионов франков за постановку только одного фильма. Он также отказывался вводить в свои диалоги малейшие политические намёки, инспирированные немецкой цензурой, как, например, фраза, которую его просили вложить в уста императора в фильме «Удивительная судьба Дезире Клари»: «А теперь построим новую Европу».
С другой стороны, во многих случаях, особенно в фильме «Подари мне свои глаза», сцена из которого приложена к делу, он поддерживает основную идею о том, что испытание, каким бы суровым оно ни было, не может ни стереть, ни уничтожить Гений Франции.
Это тот самый акт веры в триумфальную судьбу своей страны, который он блестяще выразил в книге «1429-1942 или От Жанны д'Арк до Филиппа Петена», единственной изданной им в условиях вражеской оккупации и представляющей собой не что иное, как богато иллюстрированное издание, сопровождаемое неизданными текстами, принадлежащими перу наиболее выдающихся писателей нашего времени, среди которых Поль Валери, Жорж Дюамель, Поль Фор, Жан Жироду и другие, посвящена выдающимся личностям, чья слава на протяжении пятисот лет распространялась по всему миру.
Очевидный смысл этой работы, задуманной на следующий день после военного поражения и опубликованной после двух лет немецкого господства на нашей земле, заключается в напоминании о нашем былом величии, в поиске оснований для веры в будущее, опираясь на то, что ничто на протяжении веков никогда не могло прервать духовное сияние Франции и преемственность её величия. «Не она ли, — говорит мсьё Саша Гитри, обладающий беспрецедентным красноречием, — эта преемственность проявляется прямо у нас на глазах? Пусть она будет для нас священна в той же степени, что и наш союз. В настоящее время она является наиболее явным нашим достоянием, поскольку она по преимуществу непередаваема и неуловима. И можно смело
