Флот в Белой борьбе. Том 9 - Сергей Владимирович Волков
Медленно двигаясь в тесном канале, мне пришлось успокаивать одних, утихомиривать других, помогать стаскивать с мели ту или другую шхуну. Камыш закрывал нас от неприятеля. Но вот раздались первые выстрелы, и у меня сжалось сердце при мысли о судьбе «Екатерины». В это время мое внимание было отвлечено тем, что пароход «Сыновья», почти выбравшийся уже из канала, плотно уселся на мель. Все наши усилия его стащить были тщетны, а время было дорого, и я приказал людям перебираться по способности на ближние шхуны, а пароход зажечь. Бедный Степанов был в отчаянии, но ничего другого не оставалось делать. Вдобавок я торопился на взморье, чтобы убедиться, не заблокированы ли мы и с этой стороны. В последнем случае пришлось бы лезть в воду и вброд идти на юг мили две до ближайшего берега. Слава богу, выход был свободен и лишь к северу, у входа в главный канал, наблюдалось значительное количество неприятельских судов. «Екатерина» возвращается!» – раздался крик одновременно с нескольких шхун. Я посмотрел в сторону Логани. Из-за высоких камышей было ясно видно, как две мачты с Андреевскими флагами быстро двигались обратно по каналу, провожаемые оживленным огнем с неприятельских судов. У меня отлегло на сердце: «Екатерина» шла тем же побочным каналом, каким спасались и все остальные. Я с замиранием сердца следил за ее движениями. Было видно, как пароход остановился, не будучи в силах пробраться через мелководье; затем, зажженный руками своего же экипажа, он окутался зловещим черным дымом пожара, и на нем начались непрерывные взрывы, сила, длительность и частота которых напоминали оживленную перестрелку в разгар сражения. Горели привезенные «Екатериной» многочисленные запасы снарядов и патронов. Слава богу, никто из наших людей не погиб: все добрались вброд или до находившихся вблизи наших судов, или до твердой земли, и все вернулись в разное время и разными путями в Петровск.
Одновременно с гибелью «Екатерины» большевики начали энергичный обстрел Логани. Столбы взрывов снарядов, обрушившихся на это несчастное село, были от нас ясно видны. Один красный пароход отделился от своего отряда и двинулся в нашу сторону, видимо намереваясь атаковать наши разрозненные стаи парусников. У нас поднялась тревога: многие выскочили в воду, благо воды было по пояс, и с винтовками и имуществом потянулись к берегу. Другие старательно заработали веслами, так как ветра почти не было и день стоял удивительно ясный и тихий. Внезапно вражеский пароход накренился и стал давать жалобные гудки. Я понял, что наш враг тоже уселся на мель. Тогда наши люди потянулись обратно на свои шхуны, поругивая врага разными нехорошими словами. Огня по нас никто не открывал, и, постепенно вытягиваясь длинной линией, мы с поднявшимся попутным ветерком стали быстро удаляться вдоль берега на юг. В это время были опять замечены два английских самолета, направлявшиеся с юга к Логани. Как всегда, наши союзники решили нам помочь с опозданием на несколько часов. Послышалась ожесточенная ружейная и пулеметная стрельба, были видны разрывы сброшенных бомб, но все это уже не могло изменить хода событий, и Логань осталась во власти большевиков.
Решив идти в Петровск не прямо, а зайти по пути в места наших прежних остановок и известить о случившемся посты службы связи, я пришел вечером в Березяку, где мы и заночевали. 28-го утром мы вышли в море и заночевали в Брянске, а 29-го перешли на рейд острова Чечень. Англичан я там уже не застал. Рейд опустел, а Петровск, в свою очередь, тоже не давал о себе никаких вестей. Все мои соратники ушли далеко вперед и, вероятно, были уже в Петровске. Я шел, как мне и полагалось, последним. О неприятеле не было ничего слышно, и на Чечене царили мир, тишина и спокойствие.
1 июля, перед полуднем, пользуясь попутным ветром, мы вошли в Петровскую гавань. Мое возвращение не было почти никем замечено. В русской части гавани царило оживление: спешно готовился к плаванию и вооружался какой-то небольшой пароход, что-то куда-то везли, что-то грузили, в разных направлениях сновали озабоченные чины флота. Я приказал спустить свой брейд-вымпел, забрал свой незатейливый узелок с вещами и дневник и пешком отправился домой, где был встречен женой и многочисленными друзьями.
* * *
Так окончилась моя парусная каспийская экспедиция. Капитаном 1-го ранга Сергеевым я был принят неблагосклонно, и разговор наш не был продолжительным, зато я был тронут отношением ко мне полковника Ивицкого и многих простых людей и молодежи. Через несколько дней Ивицкий устроил в честь нашего отряда великолепный банкет, на который были приглашены все офицеры, участвовавшие в этом необычном походе. Было сказано много красивых речей и немало выпито. Чины морского управления в Петровске совершенно отсутствовали. 17 июля я получил предписание от начальника Каспийской флотилии отправиться в Таганрог, где пребывала в то время Ставка и все военно-административные учреждения Добровольческой армии, и явиться в распоряжение начальника военно-морского отдела вице-адмирала Герасимова. Отряд мой был расформирован еще ранее, приказом от 9 июля. Через несколько дней я выехал по назначению, навстречу своей дальнейшей причудливой и далеко не банальной судьбе.
Каспийская военная флотилия 1918–1919 годов498
В середине 1918 года город Баку был занят отрядом генерала Бичерахова, состоявшим главным образом из терских казаков. Несмотря на развал и крушение фронта, генералу Бичерахову удалось сохранить в части вверенных ему войск порядок и дисциплину старой Российской армии. Во главе небольшого отряда он двинулся с Багдадского фронта и, пройдя походом через всю Персию, вышел на побережье Каспия, где
