Александр Карелин - Афганская война глазами военного хирурга

Когда стрельба окончательно стихла, все вздохнули с облегчением. Стали приводить себя в порядок, отряхиваться от густой афганской пыли. Слышались шутки, смех.

Их добровольный защитник, молодой афганец, поклонился, приложив руку к груди, и отправился по своим делам.

Прибежал запыленный майор Крапивец, уточнил у медиков обстановку, похвалил за умело организованную оборону. Он сообщил о возможном скором поступлении раненых и умчался дальше.

Среди шурави раненых не оказалось. На прием пришли лишь пятеро, все легкораненые, из числа воинов племени. Хирург промыл, прочистил, обработал их раны, наложил стерильные повязки. Ни один мускул даже не дрогнул на лицах этих людей, хотя процедура была явно болезненная. Невский невольно проникся уважением к этим неразговорчивым, суровым воинам.

День прошел в неспешной работе: новых обращений за помощью почти не было.

Вечером «на огонек» к медикам заглянул командир агитотряда майор Крапивец. Он сообщил, что завтра они заканчивают здесь работу. Утром разгрузят «вертушки», которые привезут в дружественное теперь племя продовольствие (муку, сахар, крупу, керосин и боеприпасы). Сообщил, что по их подсчетам, за эти шесть дней медики оказали помощь не менее пятистам больным, было роздано огромное количество лекарств и перевязочных средств. Одним словом, подытожил Иван Сергеевич, вы все сделали большое доброе дело, за что и объявляю благодарность. Он пожал каждому руку.

— Но это еще не все, — помолчав, продолжил майор. — Сегодня я встречался с делегацией из соседнего кишлака Лаганхейль. Просят заехать к ним для медицинской помощи. Знаю, что вы все устали. Но это не много времени займет — сутки, максимум двое. Потом поедем домой. Я уже запросил пополнить запасы медикаментов и перевязки. На вертолетах привезут. И последнее, на счет твоей просьбы, Александр. Я согласен уступить вам своего водителя клубного автобуса сержанта Пампушного. Думаю, у вас ему будет лучше. А-то фельдшер крутит баранку — не порядок это! Я уже заменил его вторым водителем из резерва. Вернемся в Бригаду, с вашим командиром этот вопрос утрясем.

— Спасибо! — искренне обрадовался Невский, даже захлопал в ладоши. Его бурно поддержала Люба Канашевич.

Сам Сергей радостно вспыхнул лицом.

Глава 5

Утром, как и говорил майор Крапивец, в уездный центр было доставлено продовольствие. Большой грузовой вертолет МИ-6 приземлился прямо на окраине населенного пункта, на большой ровной площадке. Вертолеты сопровождения, словно большие стрекозы, кружили в воздухе. Груз немедленно был выложен на землю в виде большого числа мешков, ящиков, коробок, канистр. Рука об руку трудились здесь шурави и люди племени. Когда вертолет, сделав прощальный круг, улетел, приступили к погрузке продовольствия на повозки, запряженные осликами и на грузовые машины. Все это быстро стало развозиться по складам и амбарам.

Невский принял большую партию медикаментов и перевязочных средств.

А потом был прощальный митинг. Вождь племени, а за ним и несколько пожилых афганцев выступали со словами благодарности к шурави. Все они заверяли, что станут надежной опорой нынешнего правительства Афганистана, перекроют все пути для переброски караванов с оружием из соседнего Пакистана.

Когда «воинский мирный караван» покидал Спинбальдак, провожало его почти все население. И провожали шурави более чем тепло.

До соседнего Лаганхейля доехали почти за час. Это был довольно бедный кишлак. На узких проулочках вряд ли могли разъехаться две машины. С трудом отыскали место для стоянки. Как и всегда, музыка из динамиков грохотала на полную мощь.

Рядом с Автоперевязочной быстро «выросла» одна медицинская палатка. Вскоре все было готово к новой работе по приему больных.

Все повторилось, как и в предыдущем месте. Сначала был митинг. Бросилось в глаза, что на митинге присутствуют в основном старики и дети. Невский, пока выступал очередной старейшина, спросил об этом стоящего рядом майора Крапивец. Политработник объяснил, почему часто избегают встреч с агитбойцами юноши, молодые мужчины. Их шантажируют душманы: пойдете на митинг — вас насильно призовут в армию, а наденете военную форму — пусть ваши родственники не ждут пощады. В этом им можно было верить.

Между тем старейшина на трибуне безбоязненно клеймил бандитов, лопнуло, видно, терпение. Мохруй поспешно переводила вполголоса:

— Разве могут так поступать истинные мусульмане? Помните, убили 75-летнего старика Шир Махаммада, жителя нашего кишлака. За что? За то, что честно зарабатывал себе на лепешку рассыльным в уездном правлении. Убив безвинного человека, бандиты совершили еще один тяжкий грех: они целую неделю никого не подпускали к телу убитого, даже родственников, которые хотели его похоронить. Вероотступник тот, кто силой принудил другого не выполнить священный мусульманский закон — предать умершего земле в день смерти до захода солнца.

Долго еще говорил почтенный оратор. Много наболело у него в душе.

После митинга у медиков началась своя, уже привычная работа. Первого пациента привел сам майор Крапивец. Это был старик преклонного возраста (впрочем, на Востоке очень трудно сразу угадать число лет). Иван Сергеевич принялся сразу рассказывать об этом старце:

— Его зовут Мухашат Зоххир. Ранен душманами, когда возвращался с поля домой. Так рассказывал сам Зоххир, при этом обильно ругаясь в адрес бандитов. Как я понял, не только боль говорила в нем, но усталость от войны и от страха, в котором приходится жить дехканам, злость на тех, кто, объявив себя моджахедами — борцами за веру, не дает воцариться миру. Старику уже оказывали помощь, но рану толком не обработали, зашили черными нитками, простой иглой — она и воспалилась. А чего удивляться? Тут, например, больные зубы людям удаляют парикмахеры, это считается их делом.

— И много еще придет с пулевыми ранениями? — Невский задал волновавший его вопрос, разматывая грязную повязку на плече старца.

Их взгляды с майором встретились. Тот понял, что стоит за этим вопросом.

— Здесь война, и душманские пули никого не щадят. Тем более, «духи» специально целят в мирных людей, чтобы потом обвинить шурави. Теперь представь, ранили дехканина, он обращается к нам за помощью, но натыкается на подозрительность — мол, не душман ли ты? И он отшатнется от нас, будь уверен. То же самое его родные, знакомые. Где гарантия, что они не пойдут на поклон в банду — рану-то надо лечить. Короче говоря, раз нас сюда позвали, то лечи и не сомневайся! Ладно, я пошел.