Александр Карелин - Афганская война глазами военного хирурга

На радостях счастливый папаша принес коньяк, лимоны, коробку дорогих конфет. Мы с ним выпили за его дочку. Бабушка отказалась пить — здоровье уже не то, чаю с нами попила, а потом убежала в палату к роженице.

Тут я и рассказал этому незнакомому человеку о своей проблеме. Не знаю, что на меня нашло, вдруг захотелось излить душу. Сам потом удивлялся. Он оказался офицером, майором из военкомата нашего районного центра Артемовский. Они с женой приехали навестить его мать, а через два дня начались эти роды.

Он живо откликнулся на мою беду. Посоветовал пойти в армию, мол, все равно перед армией все призывники сдают свои паспорта, получают «Военные билеты». Я ему объясняю, что у меня плоскостопие, не возьмут меня. Он посмеялся и говорит, что плоскостопие как раз помогает тем, кто хочет «откосить» от армии, а тем, кто сам рвется, это не помеха. Тем более что обнаружить это не так просто, а ты, мол, молчи об этом и все будет нормально. Обещал со мной все вопросы уладить, дал свой номер телефона, даже домашний, объяснил, как его найти в Военкомате. Посоветовал появиться в первой декаде ноября, когда основной поток призывников пройдет, уже и медицинская приемная комиссия устанет от работы. Тут, мол, ты и проскочишь. Я прямо воспрянул духом. Допили мы с ним бутылку коньяка, я даже всплакнул у него на плече.

Дня через три офицер с женой и новорожденной дочкой уехали в свой город, там ехать от нас километров 12 будет. На прощание он еще раз подтвердил свое желание мне помочь. Что будет меня ждать. На том и расстались.

Бабушка всплакнула после объявления моего решения идти в армию. Но смирилась. Иного выхода для меня она тоже не видела.

Все прошло, как нельзя лучше. Майор Низовой Вениамин Петрович (век буду его поминать добрым словом!) прошел со мной по разным кабинетам, уладил все недоразумения из-за отсутствия паспорта. Медкомиссия вообще прошла «на ура», никто и не думал ко мне придираться. Короче говоря, 18 ноября 1981 года я был призван Артемовским РВК на действительную военную службу. (Ой, а это день моего рождения как раз, — воскликнула Люба. Сергей кивнул. Затем продолжил говорить.) Определили меня в команду для будущей службы в автобате. Это мне еще Вениамин Петрович посоветовал не говорить о моем медицинском образовании, мол, с моим плоскостопием лучше все же не пешком ходить, в баранку крутить. Служить пришлось в Средней Азии, в учебной дивизии в Ашхабаде. Закончил я учебку, получил младшего сержанта, само собой, выучился на водителя. Прослужил я там до сентября. Тут нас и перебросили в Афганистан. Я своей бабушке писал часто из Союза, но не сообщил о переводе в Афган, чтобы не расстраивать. Так и пишу, будто из Ашхабада, только адрес полевой почты, мол, другой стал. Она у меня не очень в этих делах разбирается, верит мне. В Кандагаре я сначала также служил водилой. Но в самом конце декабря перевели меня в этот агитотряд. Вот и вся моя история. А мне, правда, после службы в армии обязательно выдадут паспорт? Так хочется продолжить дальше учебу на хирурга.

— Выдадут, обязательно выдадут! — почти хором ответило сразу несколько слушателей.

Расходились на ночлег уже при глубокой ночи.

Третий, как и последующие два дня, прошли без происшествий. Медики окончательно успокоились, работали в обычном режиме, как в родных стенах Медроты. Меньше проблем было с пациентами, они стали смелее и «понятливее», теперь совсем мало времени уходило на разъяснения и переводы. Мохруй и Турсуной даже заскучали — медики меньше нуждались в их работе. Все повторные перевязки вообще проходили без разговоров. Фельдшер Антон на пару с новеньким работником Сергеем Пампушным уверенно справлялись со всей этой работой. Невский, как и прежде, вел прием больных, одна из переводчиц всегда была с ними.

Все чаще теперь при первой возможности Люба «исчезала» из Автоперевязочной или из палатки приема. Поначалу Невский недоумевал: «Куда ее опять черт понес?» Потом все встало на свои места — он увидел ее с Сергеем, они прогуливались неподалеку с самым независимым видом, словно по какому-нибудь Арбату, не замечая никого. Чаще говорила девушка, а молодой человек ее внимательно слушал и кивал головой. Старший лейтенант теперь чаще отпускал медсестру отдохнуть, якобы, он сам здесь справится. Похоже, и Антон принял подобное решение с Сергеем. Впрочем, работы и, правда, стало меньше.

На рассвете все медики были разбужены громом выстрелов. Опытное ухо Невского уже различало стрельбу крупнокалиберных пулеметов (КПВТ) с бронетранспортеров (БТР-60, БТР-70), выстрелы короткоствольных 73-мм пушек боевых машин пехоты (БМП-1) и спаренных с ними 7,62-мм пулеметов. Сухо трещали автоматные очереди. Похватав свое личное оружие, все выбежали из палаток и салона Автоперевязочной. Было уже достаточно светло, чтобы мигом оценить обстановку. Огонь по ним велся из расположенных неподалеку холмов, усыпанных огромными каменными глыбами. Нападающие находились на возвышении, а, значит, имели некоторое преимущество. На земле вокруг машины стали возникать фонтанчики пыли. Невский приказал всем переместиться под защиту ближнего дувала.

Старший лейтенант нашел небольшой пролом в этом глиняном заборе и выпустил очередь по направлению холмов. Почти сразу ухо его заложило от выпущенной рядом с ним длинной автоматной очереди. Только теперь он заметил рядом Любу, которая стреляла, почти не снимая палец с пускового крючка. Невский сквозь грохот прокричал, чтобы берегла патроны. Девушка кивнула и перешла на короткие очереди. Глаза ее светились лихорадочным блеском, ей явно нравилась эта «войнушка».

На небольшой удалении, через такой же пролом в дувале, вели экономный огонь сержанты Обоскалов и Пампушный, еще дальше разместился водитель Андрей.

Вдруг Невский заметил перебегающую фигурку, согнутую почти пополам. Человек быстро добежал до позиции Андрея и расположился с ним рядом, посылая очереди из своего АКМ. Только, когда он повернул к нему лицо и помахал рукой в знак приветствия, врач узнал в нем Хайр Махмуда, мужа афганки, у которой несколько дней назад они приняли роды. Молодой отец прибежал защищать своих названных братьев и сестер.

Постепенно стрельба стала стихать. Видимо, душманы, организовавшие эту бандитскую вылазку, никак не ожидали такого мощного и дружного отпора. Кому-то очень не нравилось, что это многочисленное племя решило принять сторону правительства. Решили с ними поквитаться, а, за одним, и расправиться с этим агитационным отрядом, который стоит у них «как кость в горле». Они явно просчитались.

Когда стрельба окончательно стихла, все вздохнули с облегчением. Стали приводить себя в порядок, отряхиваться от густой афганской пыли. Слышались шутки, смех.