Руслан Хасбулатов - Полураспад СССР. Как развалили сверхдержаву

Недостаточно создание даже более или менее приемлемых институтов государства — аппарата управления, армии, полиции, суда. Нужны еще некоторые «неписаные» правила в государстве и обществе, которым придавали принципиальное значение еще античные философы — Платон и Аристотель, в частности, обычаи и традиции, являющиеся также непреложной сутью государства. О том же пишут Ж.-Ж. Монтескье в «Духе законов», Гегель в «Философии права» спустя более тысячелетия после античных философов. Они, эти древние философы-провидцы, не менее важное значение придавали при этом и нравственной природе государства (правителя), идее справедливости, заложенной в государстве, которая непременно должна быть встроена в деятельность государства, его законы, системы правления верховной власти. Видимо, это не может быть случайностью. Но в полной мере она (справедливость), по мнению Аристотеля, может быть осуществлена лишь в том случае, если не просто будут складываться традиции «соблюдать закон», а лишь тогда, когда правители, в силу внутренних своих убеждений, будут полагать для себя справедливость высшим законом.

Таким образом, на пути формирования полноценного, «классического» государства имеются серьезные ограничения. Их суть в современных условиях заключается в том, чтобы понять длительность эволюции и постепенно, шаг за шагом, устанавливать такой общественно-государственный порядок, при котором гражданин реально чувствовал бы, что его государство существует для него, что он влияет на формирование управляющей системы, призванной служить ему, человеку, а не наоборот, когда, как это происходит — всесильное государство, наподобие Левиафана, возвышается над ним, ничтожным маленьким человечком, слабым и бессильным. Традиции и обычаи государства неверно сводить также к неким полузабытым дворцовым ритуалам, со сверкающими гвардейскими или мушкетерскими мундирами, как болванчики, вышагивающими перед важными господами. Очевидно, это призвано, возможно, на подсознательном уровне, вызвать у толпы ощущение «новой сакральности» правителя, включая попытки реанимации торжественных ритуалов — к примеру, вышагивающих «преображенцев» и т. д. Возможно, они порождены смутными страхами, попыткой возмещения затаенного в тайниках души, едва ли полностью осознаваемого, но реально существующего комплекса неполноценности; достаточно заметно это проявлялось в психологии Ельцина (ранее я упоминал).

Процессу формирования Российского государства была свойственна целая группа специфических особенностей; приведем некоторые (основные) из них.

Первая особенность. Наиболее отчетливой, выдающейся особенностью Российской (буржуазной) Республики было то, что ее формирование началось в зародыше советской социалистической России, находящейся в составе СССР. Горбачевская демократическая революция позволила свершиться мирному переходу Власти в РСФСР к несоциалистическому парламенту во главе с Ельциным в мае 1990 г. То обстоятельство, что многие члены Верховного Совета были формально членами КПСС, не меняет дела — они получили свои депутатские мандаты как раз в жесткой борьбе с партийной бюрократией КПСС. Поэтому не случайно фактическое объявление войны этому парламенту союзной партийной властью. Далее, правительство, сформированное парламентом России, — по представлению Ельцина — было также не партийным. Все законодательство, принятое нашим Верховным Советом со дня своего прихода к власти, было однозначно направлено на формирование буржуазной демократической республики, в которую трансформировалась советская социалистическая Россия путем конституционных изменений.

Вторая особенность. Августовская революция мощно подтолкнула этот трансформационный процесс — Верховный Совет в период с августа по декабрь 1991 г., еще до официально признанной даты прекращения существования СССР, действовал как суверенный парламент, не стесняемый союзным законодательством. В этот период нами уже были подготовлены, например, законы, обеспечившие введение в Конституцию принципа разделения властей по денационализации государственного сектора экономики, пакет законов «о банках и банковской деятельности», «о розничной торговле», «об отмене государственной монополии на внешнюю торговлю», «о деятельности иностранных компаний в Российской Федерации», также целый блок законопроектов, регулирующих функции Армии, МВД, спецслужб, Прокуратуры, а также судебной деятельности, в том числе введение суда присяжных и мировых судей, а также системы арбитражных судов и многие другие.

Третья особенность заключается в том, что процесс становления новой суверенной российской буржуазной демократической республики развивался в условиях нарастающих противоречий между законодателем, с одной стороны, и президентско-правительственной исполнительной властью — с другой. Неожиданно для меня ельцинисты в этой политической борьбе (в целом вполне соответствующей той обстановке и не являющейся чем-то необычным для зрелых демократий, когда в конце концов находятся нужные компромиссы) стали использовать самые подлые по своему коварству методы и средства, какие не использовались даже партийной бюрократией.

Примечание. При этом важно отметить, что споры и дискуссии со стороны парламента велись не с позиций «коммунизм — капитализм», а в плане профессионального подхода к начатым Михаилом Горбачевым экономическим и политическим реформам, И поэтому любое обвинение Верховного Совета в стремлении сохранить «коммунизм» были отвратительной ложью, и, более того, эти обвинения со стороны Ельцина носили нечестный, непорядочный характер, учитывая, что именно этот наш парламент неизменно защищал Ельцина в его борьбе с Горбачевым, а в августе 1991 г. — единственный из всех 15 парламентов союзных республик бросил перчатку в лицо ГКЧП. Этим самым спас (уже в который раз!), во всяком случае — от политической смерти, Ельцина.

Четвертая особенность. Она вторгается в сферу проблем прежде всего нравственного плана. Ельцин и его правящая страта показали, что в борьбе за власть, когда внешней формой выдвигаются лозунги «прогрессивного реформаторства», могут быть использованы самые чудовищные и отвратительные средства и методы борьбы с более сильным политическим противником, имеющим мощную социальную опору.

А цинизм превращается в тактику этих, по сути, контрреформаторских сил, ставящих осуществление задачи мгновенного формирования узкой прослойки сверхбогатой компрадорской буржуазии, камуфлируя эту задачу стремлением создать некую квазирыночную экономику. Общую политическую ситуацию усугубляла полная неспособность Ельцина быть лидером современного государства. (Он мог быть адекватным лишь на вторых-третьих ролях.) Это проявлялось, в частности, в следующем: