Руслан Хасбулатов - Полураспад СССР. Как развалили сверхдержаву

Республики до смерти напуганы действиями центральных органов власти — уже не захотят подписать Союзный договор в том виде, в каком они были готовы принять его 20 августа, — как я выше упоминал, обстановка в стране изменилась кардинальным образом. Есть ли понимание всего того, что произошло, а также последствий произошедшего у союзных парламентариев? Не уверен.

Вот почему тревога не покидает меня. В том числе тревога, связанная с расколом нашего единого общества. Сможем ли мы сохранить все то, что было принято воспринимать как «единое советское общество» в самом высоком его позитивном значении или произойдет его фрагментация по союзно-республиканскому признаку? Мне, как ученому, всю жизнь занимающемуся исследованием проблем мировой экономики и международных отношений, который, возможно, более восприимчив к интенсивно развивающимся процессам глобализации и особой интенсивности интеграции разных стран, представляется совершенно неестественным происходящая дезинтеграция в масштабах СССР. Я это усматриваю не в неких «объективных» категориях, а сугубо в непрофессиональной деятельности высшей политической власти и ее исполнительных институтов.

Сможет ли Верховный Совет СССР в нынешних условиях создать хотя бы необходимые предпосылки для сохранения всего союзного пространства?

Для этого необходимы по крайней мере два решения: во-первых, вам у парламентариям, необходимо сегодня-завтра избрать Председателя Верховного Совета СССР; во-вторых, вы должны сформировать Союзное правительство. Если для этого потребуется — созовите съезд народных депутатов СССР. Боюсь, что если та пассивная тенденция, которая свойственна Президенту СССР и Верховному Совету СССР даже в постпутчевский период, сохранится в обозримом будущем, мы потеряем Союз окончательно и навсегда. Верховный Совет России, при всем его выдающемся авторитете, — это всего лишь высший законодатель одной из 15 союзных республик, если подходить к этому вопросу формально, с позиций конституционного права. Он не может заменить ни вас, союзный Верховный Совет, ни другие органы союзной власти. Мы не можем в одиночку сохранить единство и целостность Союза ССР. Похоже, общество готово сравнительно легко потерять то, что создано не только за 70 предыдущих лет, нет. То отечество, которое мы сегодня имеем под названием «СССР», оно было создано в течение 400 лет. Возможно, цену потери мы узнаем только тогда, когда потеряем. Но, может быть, не доводить «дело» до такого разрушительного конца? У вас, у Верховного Совета СССР, — огромная власть.

Вы только должны ею распорядиться умело — в этом случае самые сложные и трудные задачи мы можем решить.

Уважаемые коллеги, депутаты Верховного Совета СССР! Времени — мало, надо действовать, немедленно!

Благодарю за внимание!

…Доклад был встречен весьма одобрительно союзными депутатами. Мысли мои, несомненно, были созвучны их невеселым размышлениям. Но до серьезных решений, к огромному сожалению, Верховный Совет так и не «дошел». Прежде всего, он не сумел избрать сильного, властного и авторитетного Председателя Верховного Совета СССР, который мог бы «на равных» с Президентом СССР представлять союзную власть. Далее, он не сумел заняться вопросом формирования Союзного правительства — без него само понятие «СССР» становилось достаточной абстракцией, впрочем, как и любое государство, которое немыслимо без правительства. Если Ельцин, оказав давление на Горбачева, принудил его отказаться от формирования Союзного правительства, Верховный Совет мог легко переломить эту ситуацию, созвав, например, съезд народных депутатов СССР. На съезде возникли бы уже конкретные вопросы — о Президенте СССР, о Правительстве СССР, о будущем СССР — продолжать ли «совершенствовать» пресловутый горбачевский проект о новом Союзе или необходима иная конструкция — например, Конфедерация и т. д. Ничего этого союзные депутаты не сделали.

А Горбачев не превратил Союзный парламент в своего союзника, в то время как он ему был нужен в этот период, как никогда раньше. Он по инерции продолжал видеть в нем своего противника — хотя появление достаточно сильного и самостоятельного Верховного Совета СССР (и России) — было непосредственным результатом его же, горбачевского, демократического прорыва. Ничего из самого нужного в тот период, из всего того, что могли выполнить исключительно только союзные власти, даже ослабевшие, — Президент СССР и Верховный Совет СССР не выполнили. Тихо ушли в небытие, оставив широкое поле для политических импровизаций шпаны, собравшейся вокруг российского правительства.

Глава 2

ДИНАМИКА ТРАНСФОРМАЦИИ

Аналитики, изучающие современную политическую историю России, несомненно, могут прийти к выводу о том, что его формирование происходило еще в «чреве» Союзного государства. Согласно Конституции СССР, все союзные, и даже автономные республики — это были «государства». В самом деле, они обладали всеми атрибутами: конституциями, парламентами, правительствами, судами, уголовными и гражданскими кодексами (союзные республики); в дополнение — Украинская и Белорусская ССР входили даже в ООН. Но все они были, разумеется, квазигосударствами, они находились в мощных тисках союзной бюрократии — партийной, административной, экономической.

Все союзные республики с периода трагических августовских событий вынуждены были взять общую ориентацию на полную независимость от Центра, поскольку он перестал существовать еще до Беловежских событий (7–8 декабря 1991 г.). Раньше других на этот путь стала Российская Федерация, ведомая президентом Ельциным.

Однако процесс становления государства в его «классических» формах и завершенности — это длительный исторический процесс, а провозглашение его «суверенности» далеко не означает, что появилось полноценное, дееспособное государство. Примеров этого мы находим множество: так, в начале 60-х гг. десятки африканских стран стали «суверенными» и «свободными» от колониальных держав, но немногие из них стали подлинными государствами (раздираемые войнами и вооруженными конфликтами, межплеменными противоречиями, с неразвитой системой правоохранительных и судебных систем, отсутствием профессиональных кадров управления и т. д. и т. п.).

Недостаточно создание даже более или менее приемлемых институтов государства — аппарата управления, армии, полиции, суда. Нужны еще некоторые «неписаные» правила в государстве и обществе, которым придавали принципиальное значение еще античные философы — Платон и Аристотель, в частности, обычаи и традиции, являющиеся также непреложной сутью государства. О том же пишут Ж.-Ж. Монтескье в «Духе законов», Гегель в «Философии права» спустя более тысячелетия после античных философов. Они, эти древние философы-провидцы, не менее важное значение придавали при этом и нравственной природе государства (правителя), идее справедливости, заложенной в государстве, которая непременно должна быть встроена в деятельность государства, его законы, системы правления верховной власти. Видимо, это не может быть случайностью. Но в полной мере она (справедливость), по мнению Аристотеля, может быть осуществлена лишь в том случае, если не просто будут складываться традиции «соблюдать закон», а лишь тогда, когда правители, в силу внутренних своих убеждений, будут полагать для себя справедливость высшим законом.