Джордан Белфорт - Волк с Уолл-стрит
— Я думаю, реальная проблема — в исходных нарушениях валютного законодательства, — сказал Шеф. — Предположим, этот самый Сорель выложил все, что знал. Тогда федералы думают, что деньги поступали в Швейцарию в несколько приемов в разные дни. Значит, нам нужен документ, который опровергает это. Документ, который подтверждает, что ты отдал все деньги Патриции, когда она была еще в Штатах. Нам нужны письменные показания под присягой от кого-нибудь, кто своими глазами видел, как ты передавал деньги Патриции на территории США. Тогда, если правительство захочет доказать, что все было иначе, мы достанем нашу бумажку и скажем: «Вот! Полюбуйтесь! У нас тоже есть свидетели!»
Немного подумав, он добавил:
— И все-таки мне не нравится этот вопрос с завещанием. От него дурно пахнет. Как все-таки жаль, что Патриции нет в живых. Было бы просто отлично, если бы мы могли привезти ее в суд и она сказала несколько нужных слов этим федералам.
— Ну, я не могу воскресить Патрицию из мертвых, — пожал я плечами. — Но, держу пари: я смогу уговорить мать Надин поставить свою подпись на показаниях, в которых она подтвердит, что она своими глазами видела, как я передавал деньги Патриции на территории Соединенных Штатов. Сьюзен ненавидит правительство, к тому же я всегда был к ней очень добр. Да и терять ей нечего, так ведь?
Шеф согласно кивнул:
— Да, было бы очень хорошо, если бы она согласилась на это.
— Согласится, — уверенно сказал я, стараясь не думать о том, как отреагирует на все это Герцогиня. — Завтра же поговорю с ней. Мне сначала нужно все обсудить с Герцогиней. Но даже если у меня тут все получится, остается вопрос с завещанием. Было бы странно, если бы она не захотела оставить деньги своим дочерям…
Неожиданно меня осенило.
— А что, если мы сами свяжемся с ними и расскажем о наследстве? Что, если мы отправим за ними самолет и привезем их в Швейцарию, чтобы они заявили права на наследство? Для них это будет все равно что сорвать джекпот в лотерее. Я могу попросить Роланда составить новое завещание, в котором будет сказано, что деньги, которые одолжил Патриции я, должны ко мне и вернуться, но все проценты по вкладам принадлежат ее детям. Если они, вернувшись домой, задекларируют деньги в Британии, то каким образом правительство США сможет обвинить меня в том, что эти деньги мои?
— Вот теперь твоя башка снова начала варить! — одобрительно улыбнулся Шеф. — Считай, ты уже выиграл. Если нам удастся все провернуть как надо, ты будешь чист. У меня в Лондоне есть дочерняя фирма, через которую мы сможем вернуть деньги, так что все будет под нашим контролем. Ты получишь обратно свои первоначальные вложения, на детей Патриции прольется неожиданный золотой дождь в пять миллионов долларов, и мы сможем спокойно жить дальше.
Я улыбнулся и сказал:
— Этому Коулмэну придется утереться, когда он узнает, что дети Патриции заявили права на наследство. А то, держу пари, он уже чувствует вкус нашей крови на губах.
— Вот тут ты прав, — кивнул Шеф.
Пятнадцать минут спустя я поднялся в спальню и увидел там Герцогиню. Она сидела возле столика, листая каталог, но по ней было видно, что одежда ее сейчас не интересует. Она выглядела роскошно. Идеально уложенные волосы, коротенькая белая шелковая сорочка, такая тонкая, что окутывала ее тело, словно утренний туман. На ней были белые туфли-лодочки с открытым мыском на высоком тонком каблуке и с сексуальным тонким ремешком вокруг щиколотки. И больше ничего. Свет в спальне был приглушен, лишь дюжина горящих свечей отбрасывала мягкий оранжевый отсвет.
Увидев меня, Герцогиня подбежала ко мне и осыпала горячими поцелуями.
— Ты сейчас такая красивая, — сказал я, долго целуя Герцогиню и вдыхая ее запах. — Нет, ты всегда красивая, но сегодня вечером просто невероятно хороша. Сказочно хороша!
— Ну, спасибо! — игриво промурлыкала Герцогиня. — Я рада, что ты так думаешь, потому что я только что измеряла температуру… в общем, у меня овуляция. Надеюсь, ты готов, потому что сегодня тебе предстоит поработать, мой господин…
Гм… но у этой медали, в общем-то, две стороны. С одной стороны, насколько может рассердиться на своего мужа женщина, готовая зачать от него ребенка? Я хочу сказать, Герцогиня действительно хотела второго ребенка, поэтому могла отложить свой гнев ради продолжения рода. Но, с другой стороны, может и взбеситься, наденет халат и уйдет в свою спальню. И что мне тогда делать? После наших бурных и страстных поцелуев в моих чреслах бушевало настоящее цунами.
Упав на колени, я прижался к ее бедрам, обнюхивая их, словно кобель суку во время течки.
— Мне нужно кое-что тебе рассказать, — пробормотал я.
— Так идем в постель, — хихикнула она. — Там и поговорим.
Секунду я размышлял над ее словами, и постель показалась мне вполне подходящим местом. По правде говоря, Герцогиня была не сильнее меня, просто она умело пользовалась разными рычагами давления, но в постели это не имело большого значения.
В постели я лег прямо на Герцогиню, завел руки под ее шею и стал страстно целовать в губы, жадно вбирая в себя всю ее, без остатка. В этот момент я любил ее так сильно, как просто не бывает.
А она, запустив пальцы в мои волосы, нежно перебирала их, ласково оттягивая назад.
— Что случилось, малыш? — тихо спросила она. — Зачем к нам приходил Дэннис?
Как же она отреагирует? Спокойно или гневно? И тут меня осенило: зачем ей вообще говорить об этом? Ну конечно, я просто подкуплю ее мать! Какая замечательная идея! Волк снова атакует! Сьюзен давно намекала, что ей нужна новая машина. Значит, завтра мы с ней поедем покупать новую машину, а потом я незаметно заведу речь о фальшивых показаниях за ее подписью:
«Послушай, Сюзанна, ты замечательно выглядишь в этом новом кабриолете. Кстати, не могла бы ты поставить вот на этой бумажке свою подпись? Да-да, вот тут, внизу. И еще здесь.
Что значит фраза «осведомлена о наказании за лжесвидетельство»? Ну, это просто такая юридическая формальность, не стоит даже обращать внимания. Просто поставь свою подпись… Хорошо-хорошо, если тебе вдруг все же предъявят обвинение, вот тогда все и обсудим… Ага, спасибо тебе большое!»
Потом я заставлю Сьюзен поклясться, что она сохранит все в тайне, и тогда мне останется только молиться, чтобы она не проболталась дочери.
Улыбнувшись своей прелестной Герцогине, я ответил:
— Ничего особенного. Дэннис будет аудитором у Стива Мэддена, вот мы и обсуждали кое-какие дела. Да бог с ним! Я хочу сказать тебе, что я так же сильно хочу еще одного ребенка, как и ты. Ты лучшая мать на свете, Надин, и лучшая жена. Я так счастлив быть твоим мужем!
