Джон Эш - Византийское путешествие

Все это произвело на скопившихся под стенами Никеи крестоносцев не самое лучшее впечатление. Участвовавший в осаде хронист Раймонд Ажильский осуждает Алексея как человека «лживого и беззаконного». С первого мгновения победы союзнические отношения восточных и западных христиан были отравлены. Трудно было ожидать от западных воинов понимания всей сложности ситуации в Анатолии, но император в этом не виноват.

Алексей Комнин был величайшим государственным деятелем своего времени. По-царски принимая в своем пурпурном шатре в Пелекануме высших сановников султанского двора, он прекрасно знал о том, что многие районы Анатолии заселены турками в таких количествах, что выселение их просто невозможно. По этой причине было жизненно важно изменить отношения между турками и византийцами, между мусульманами и христианами, что и было сделано. С 1028 года в Константинополе имелась мечеть, турки сражались в армиях Алексея, султан получил титул севаста, что делало его почетным членом императорской семьи. Если Анатолия вновь становилась византийской, мирное сосуществование приобретало ничуть не меньшее значение, чем полное ее завоевание, что во многом зависело от восприятия турками величия и характера императора. Был Алексей «добрым человеком», как писал о нем Рансимен, или нет (в этом отношении есть некоторые сомнения), но в 1097 году его благородное великодушие являлось настоятельной политической необходимостью. К несчастью, латиняне воспринимали подобные тонкости как измену христианскому делу. Как смеет император не желать мести туркам, в течение сорока лет глумившимся над христианами и угрожавшим святым местам?

Византийцы, в свою очередь, были убеждены, что дикие орды немытых и неграмотных западных варваров не заинтересованы в завоевании старого Иерусалима (или не будут удовлетворены этим завоеванием надолго) после того, как увидели Константинополь – Новый Иерусалим, богатейший и красивейший город Земли. Анна Комнина была особо настойчива в этом вопросе, да и сам Алексей в сочинении «Музы», написанном им в дни своей последней болезни, призывает сына «использовать всю изобретательность, чтобы направить вспять волнение, идущее с Запада». Беспокойство обоих полностью оправдалось.

Птицы и цветы

Что же представляла собой византийская Никея? Удивительно трудный вопрос. Пишут, что она была «богата и многолюдна», но никаких данных о ее населении у нас нет. Она была знаменита красотой и правильностью своих строений, от большинства из которых не осталось и следа. Она была столицей фемы (военно-административный округ) под названием Опсикион, в ней располагался штаб войска, насчитывавшего шесть тысяч солдат. Там находились колонии мусульманских и еврейских купцов. Там производились шелк и опиум, а раки из озера Асканиа высоко ценились как лечебное средство от паралича. Небесным покровителем города был святой Трифон, посвященная которому церковь размещалась возле Константинопольских ворот и ежегодно собирала толпы паломников, привлекаемых чудесным цветением лилий в то время, когда им цвести не полагалось. Никея была и остается замечательным местом. В отличие от большинства городов византийской Анатолии, она сохранила просторные очертания античного поселения. Улицы здесь идут с севера на юг и с востока на запад согласно строго линейному плану Гипподама без наложения бессистемной средневековой путаницы, напоминающей детские каракули на разграфленной бумаге. Философ и ученый XIII века Никифор Влеммид выделял Никею как «город широких улиц, кишащих народом, хорошо укрепленный, гордый собой». Когда Влеммид писал эти слова, Никея была столицей империи. Теперь это город роз, жимолости и тополей, лишенный притязаний на величие и особое значение. Сыграв свою роль в истории, он отвернулся от нее и впал в сладкую дремоту, хотя в его стенах и воротах, в разрушенных церквях и правильном расположении улиц можно разглядеть призрак описанного Влеммидом города. Никея до сих пор гордится собой: общительный бородатый старик, которого мы повстречали возле имарета Нилюфер Хатун, заметил: «Мал Изник, да прекрасен»; а лозунг местного муниципалитета таков: «Чистый город, зеленый город».

В качестве талисмана Изнику, пожалуй, подошел бы аист. Аисты в Изнике повсюду. Ничуть не опасаясь людей, они прокладывают себе путь среди капителей и саркофагов в садах местного археологического музея и, широко расправив крылья, охотно позируют фотографам. Аисты оттесняют всех прочих птиц, захватив все самые старые и интересные с архитектурной точки зрения здания. Обезглавленные минареты и ранние османские купола заняты огромными бесформенными тюрбанами их гнезд.

Как и в большинстве старых анатолийских городов, низкие, полуживые дома на боковых улочках изумительно раскрашены. В одном квартале можно встретить аквамариновые, переливчато-голубые, желто-зеленые, светло-розовые, ржаво-красные, лиловые и охряные здания. Цветовой вкус, заметный во многих областях турецкой жизни и культуры, вероятно, связан со свойственной туркам любовью к цветам, которые выращивают здесь всюду и во всем, что попадется под руку. Нет сада – подойдет кастрюля. Не найти кастрюлю – сгодится пустая банка из-под масла. Прогуливаясь по улице, идущей от озера к воротам Лефке, я заметил четырехэтажное жилое строение, которое буквально исчезло под изысканными драпировками в стиле арт-нуво, образованными вьющимися розовыми цветами. Из горшков изливается пурпурная фуксия, двери окружены гроздьями оранжевых лилий, возле автобусной остановки под защитой живой изгороди располагается ухоженный розарий…

Турецкое пристрастие к цветам с особой силой выразило себя в XVI веке, когда в Изнике возникло более трехсот мастерских, производивших прекрасную керамику (большей частью поливные изразцы), известную ныне под именем изникского фаянса. Среди мотивов этой керамики виноградные гроздья, светильники, кипарисы, птицы, выполненные в китайском вкусе облаќа, но самая излюбленная тема – цветы; и хотя формы стилизованы, опознать их нетрудно. Алые гвоздики и тюльпаны, гиацинты и цветы айвы располагаются в причудливых сочетаниях голубого, бирюзового, зеленого, белого и ярко-красного. Именно характерное для Изника добавление бьющего в глаза красного сделало возможным столь достоверное изображение всевозможных цветов. Как следствие, любой интерьер, украшенный изникскими изразцами, – будь то мечеть, дворец или мавзолей – приобретает облик райских кущ. Гробница IV века, расположенная к северу от города, позволяет предположить, что подобное производство имеет в окрестностях Никеи-Изника давнюю историю.