Владимир Полушин - Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта

Анна Андреевна быстро уставала, и поэтому долгие часы Николай Степанович подолгу бродил по улицам города один. Однажды он забрел в палаццо Reale. За окном дворца — море, море на картинах — разве могло все это оставить романтика равнодушным? Что ему все эти виллы и палаццо, когда страсть свободной стихии бушует и в жизни, и в искусстве! Известно, что романтика моря была у Гумилёва в крови и острая радость сопричастности продиктовала ему строки о той далекой от него загадочной жизни морских скитаний и случайных таверн:

В Генуе, в палаццо дожейЕсть старинные картины,На которых странно схожиС лебедями бригантины.

Возле них, сойдясь гурьбою,Моряки и арматорыВсе ведут между собоюВековые разговоры.

С блеском глаз, с усмешкой важной.Как живые, неживые…От залива ветер влажныйСпутал бороды седые…

(«Генуя», 1912)

Поэт полон жизненных сил, он жаждет понимать и постигать прекрасный мир. Он смотрит на Италию глазами человека, который ждет рождения новой жизни. Известно, что в это время его жена ждала ребенка.

Блок посетил Италию ровно за три года до приезда Гумилёва (14 апреля 1909 года) совершенно с другим настроением. 2 февраля 1909 года у жены Блока родился сын Митя, но ему суждено было прожить всего восемь дней. Путешествие Александра Александровича по Италии (а он побывал в Венеции, Равенне, Флоренции, Сеттиньяно, Перуджии, Ассизи, Фолиньо, Сполето, Орвьетто, Сиене, Пизе, Марино де Пизо и Милане) напоминало одни большие поминки. Блок часто думал о смерти и видел все в мрачных красках. 15 мая во Флоренции он записал в своем блокноте: «По вечерам… По утрам — тише воды, ниже травы. Всю жизнь все равно не перескучаешь. Звонки и хрипы автомобилей — ведь это все от отчаянья — назло. Такими сотворил их Город. Скоро он задушит нас всех… Выхожу из кафе — автомобильное сипенье. Повозка. Люди везут труп на рессорах. Впереди человек с факелом. Провезли через площадь Duomo и заперли ворота. Сейчас — вытащили, волочатся мертвые ноги, раздевают. Такова Флоренция с другой стороны. Это — ее правда. Никто из следующих прохожих не знает, что за этими воротами — раздетый труп. Мигают фонари». Сколько тоски в этих строках! Она уже поселилась в сердце прекрасного русского поэта и не оставляла его до гробовой доски.

Безысходностью дышат строки Блока, записанные им в ночь с 11 на 12 июня 1909 года в Марино де Пизо: «Проснувшись среди ночи под шум ветра и моря, под влиянием ожившей смерти Мити, от Толстого и какой-то давней, вернувшейся тишины, я думаю о том, что вот уже три-четыре года я втягиваюсь незаметно для себя в атмосферу людей, совершенно чужих для меня, политиканства, хвастливости, торопливости, гешефтмахерства. Источник этого — русская революция, последствия могут быть и становятся уже ужасны… Италии обязан я, по крайней мере, тем, что разучился смеяться. Дай Бог, чтобы это осталось…»

Гумилёв пьет всей грудью свежий ветер морской Италии, и у него рождаются новые и новые строчки, Блок страдает.

Гумилёв на подъеме. Он жаждет славы. Он будет всю жизнь соотносить свои достижения в поэзии с творчеством Блока и считать себя если не лучшим (из-за разницы в возрасте), то, безусловно, не худшим русским поэтом.

Из Генуи Гумилёвы отправляются в город центральной Италии, на родину этрусков — Пизу. Когда-то это был прославленный и могущественный город, который владел Корсикой и Сардинией и соперничал с Генуей. Но уже в 1284 году флот Пизы был разгромлен генуэзцами, а в 1406 году Пизу завоевала Флоренция.

О пребывании в этом городе поэт оставил одно из самых глубоких по смыслу стихотворений, можно сказать, философско-лирическое описание Пизы:

Солнце жжет высокие стены,Крыши, площади и базары.О, янтарный мрамор СиеныИ молочно-белый — Каррары!………………………………………………….Все проходит, как тень, но времяОстается, как прежде, мстящим,И былое, темное бремяПродолжает жить в настоящем.

Сатана в нестерпимом блеске,Оторвавшись от старой фрески,Наклонился с тоской всегдашнейНад кривою пизанской башней.

(«Пиза», 1912)

Известный искусствовед начала XX столетия П. П. Муратов писал о Пизе: «Старая Пиза до сих пор способна внушать благоговейное удивление, потому что до сих пор цела площадь на окраине города, где стоят созданные ее гением собор, Баптистерий, наклонная башня и Кампо-Санто. Другой такой площади нет в Италии, и даже Венецианская Пьяцца не производит первого впечатления настолько же сильного, полного и чистого. Во всем мире трудно встретить теперь место, где могла бы так чувствоваться, как здесь, прелесть мрамора…» Речь идет о Соборной площади Пизы. А Кампо-Санто — кладбище с могилами в специальном здании с открытым двориком в середине. Земля для него была привезена из Палестины на пятидесяти галерах. В начале прошлого века там было около семисот погребений. Конечно, Гумилёв отправляется туда. Здесь стоят гробницы известных людей Пизы. Стены здания расписаны прекрасными художниками прошлого. Здесь же знаменитая картина «Триумф смерти», написанная в 1350 году Франческо Траини и Буонамико Буффальмако…

Поэт стоит над гробницами гибеллинов и гвельфов. В XIII–XIV веках это были две враждовавшие партии. Теперь они спят мертвым сном вперемежку. Увы, «все проходит, как тень…». Гумилёв не мог не знать историю графа-правителя Пизы Уголино делла Герардеска, который был свергнут и заточен со своими сыновьями и внуками в башню, где и умер в 1289 году от голода. О нем писал в «Божественной комедии» сам Данте! Кому же открывается вечность: графу-правителю или художнику?

Здесь же, в Кампо-Санто, висели настоящие ржавые цепи, которыми, по легенде, запирали Пизанскую гавань в 1290 году, когда генуэзцы разгромили флот Пизы. Цепи завоеватели увезли как трофей, но позже вернули в Пизу.

Конечно, главной достопримечательностью Пизы была и остается ее знаменитая кампанила — «Падающая башня» (наклонная от вертикальной оси) XII–XIV веков. Она как бы символизирует саму историю города, уходящую под наклоном в прошлое и устремленную в небо будущего. В гумилёвском стихотворении в последней строке сатана наклонился над символом города — Пизанской башней с «тоской всегдашней».

Из Пизы Гумилёвы отправились во Флоренцию, в которой, по описаниям все того же П. Муратова, «мало мрамора на улицах».

Но прежде чем перейти к его поэтическим воспоминаниям, пройдемся вслед за поэтом по флорентийским улицам. Флоренция отличалась от других городов Европы тем, что она уже в XII веке была республикой и строительством города занимались общества ремесленников и торговцев. Они были попечителями, они платили художникам и скульпторам за их работу. Денег на украшение города купцы не жалели. Может быть, поэтому пятьсот лет назад во Флоренции почти одновременно проживали и работали десятки талантливейших мастеров кисти и резца.