Маргарита Былинкина - Всего один век. Хроника моей жизни

Мои годы меня не стесняют и не смущают. Морщин, как ни странно, нет, и психика не рухнула, а именно она старит или, напротив, не дает входить в антикварный возраст. И я стала себя одергивать: «Ну-ка, распрямись, представь, что тебе лет сорок-пятьдесят и шагай, как следует». Надо сказать, помогает. «Если труднее ходить, работай головой, пиши, живи».

Эти заметки я начала набрасывать в 2003 году. Сижу как-то с блокнотом на скамеечке в парке пансионата «Высотка». Мимо по дорожке идет молодая женщина с белобрысой девочкой лет четырех. И говорит своей дочке: «Помахай ручкой бабушке!»

Значит, я — бабушка. А давно ли вот так сама с мамой ходила? Ничего не поделать, пусть говорят.

Но слышала я в том же пансионате и более благозвучное определение. Одна симпатичная незнакомая женщина средних лет почему-то всякий раз со мной здоровалась. Я не удержалась и спрашиваю: «Не знакомы ли мы с вами?» Она отвечает: «Нет, но я — артистка и думала, что вы тоже актриса, из тех, что были в Художественном театре… Похожи на Гоголеву…»

Народная артистка СССР Гоголева под конец играла во МХАТе благородных старух. Такое сравнение вполне бы меня устраивало, но жизнь — не сцена и напоминает об этом, когда приходится с трудом взбираться на ступеньку в автобусе, что говорит о явной разбалансированности фигуры и об избыточном возрасте.

Впрочем, сохранить белозубую улыбку вполне возможно, был бы рядом хороший протезист. В связи с этими моими хлопотами моя соседка по подъезду, Евгения Яковлевна Френкель, — когда-то пленительный эндокринолог, а ныне просто приятная молодящаяся пенсионерка с высокой, иссиня-черной волосяной накладкой, — преподнесла мне ехидный стишок. Я, понятно, не осталась в долгу и, дабы ей не было обидно, посвятила ответный опус нам обеим.

Вот он, ответ.

Две бабуси вечеркомОбменялися звонком.Молвит та, что помоложе:«Надо выглядеть пригожей,И, чтоб падали мужчины,Заменила я сединыЧерной пышною косой,Стала девицей-красой!Вам же вместо черной ваксыОтбелить бы зубы пастой…»

Та, что старше, ей в ответ:«К черту пасту "Бленд-а-мед".Чтобы юношей пленять,Надо зубки заменять.Лязгнешь белыми зубами —Набегут красавцы сами…»

Две старухи вечеркомСогласились на одном:«В старость незачем впадать,Обаяние терять.В новом веке в нашей властиСтавить новые запчасти».

В канун 2001 года нежданно-негаданно пришло письмо от Хулио Травиесо, моего молодого кубинского друга. Наша дружба началась более двадцати пяти лет назад, в ту пору, когда кубинец Хулио учился в аспирантуре, защитил диссертацию и получил ученую степень кандидата экономических наук в Институте Латинской Америки.

Его не назовешь красавцем — длинный рот, приплюснутый нос, но большие выразительные черные глаза оставляют в тени остальные детали. При том — он добрейшей души человек и большая умница. Будучи в юности приверженцем Фиделя, Хулио во времена правления Батисты попал в тюрьму, где ему перебили позвоночник. С тех пор его постоянно мучили боли в спине и он тяжело переносил московскую морозную зиму.

Хулио прекрасно понимал, что режим Фиделя оказался не тем, за что он отдал здоровье. От него я впервые услышала критику кубинских строителей социализма. Оказывается, большинство кубинцев уже тогда называло социализм словом «сосиолизм» (от исп. «сосио» — «кум, приятель»); по-нашему — блатной строй. От него я узнала и такой смелый анекдот, правда, без указания места действия: «Идет военный парад. Прошли танки, пушки, а под конец появляется грузовик, полный дряхлых стариков. «Кто это?» — спрашивают. «Это наше самое страшное оружие, — отвечают. — Это марксисты-экономисты. Они без единого выстрела могут уничтожить любое государство».

У нас дома он чувствовал себя свободно и раскованно, отогревался душой, а для телесного сугрева в общежитии мы снабдили его электроплиткой.

Вскоре после того как Хулио вернулся на Кубу, он забросил экономику, отошел от государственной службы и занялся писательским трудом, благо у него оказался немалый талант. Все последующие годы мы переписывались. Он прислал мне свою книгу, получившую в Мексике Национальную премию. В России же его роман «Пыль и кровь» издательства, увы, не заинтересовал, как больше не интересовала и Куба. В самой же Кубе эта вещь не могла быть издана, так как в последней главе, где описан расстрел кубинского интеллигента-диссидента, в приговоренного к смерти попадают всего лишь три пули, хотя расстрельная команда состояла из десяти человек…

После распада СССР переписка с Кубой затруднилась, что очень жаль. Мне не хватает разговоров с этим умным чутким человеком и его теплых посланий.

Последнее письмо Хулио Травиесо.

Гавана, 14.12.2000

Дорогая Маргарита И.

Сердечно поздравляю Вас с наступающим Новым годом. Прежде всего желаю Вам здоровья и успехов с Авельянедой. Хочу надеяться, что у Вас все в порядке и что Вы такая же бодрая и предприимчивая, как всегда. Посылаю Вам это письмо с одним своим другом-испанцем, который часто бывает в Гаване.

Вы мне сообщили, что получили мое прошлое письмо с годичным опозданием. Вот так обстоят дела. Ничего не поделать.

Все-таки пишите мне и расскажите, как живете, что нового. Ваши письма — радость для меня. Как дела с Авельянедой? Написали ли Вы что-нибудь еще?

У меня все по-прежнему. Пишу мало-помалу и надеюсь на будущее, которое почему-то никак не приходит. Закончил еще один роман и отослал в Испанию для издания. Посмотрим, что получится. Сейчас завершаю сборник рассказов и настраиваю себя на новый роман. В Италии распродан первый тираж «Пыли…» и готовится второй. В Испании эта вещь тоже хорошо расходится. Кроме этого, нет никаких других новостей. Вот так; год бежит за годом, я старею. Хотел бы иметь Вашу энергию, но, к сожалению, Бог не дал.

Сколько же лет я Вас не видел? Много. Несмотря на все, я Вас не забываю и нежно люблю, как всегда.

Крепко обнимаю

Ваш Хулио

Чувствуется, что мой милый кубинец хандрит, что на Кубе ему нелегко, но что мою энергичность ныне явно преувеличивает. Мне бы его годы, коих у него на двадцать меньше, чем у меня. Я бы ринулась в гущу событий и придумала бы себе новое интересное дело в нашу новую, трудную, но такую перспективную эпоху.

А теперь мне надо вести свой собственный отсчет лет.

В канун 2001-го я зашла к Людмиле Михайловне Романовой, «моей» ясновидящей докторше. Хотелось подарить ей «Божественную Тулу», ибо она в свое время правильно предсказала, что издатель этой книги сам явится ко мне «с востока» и все сложится удачно. В самом деле, меня по каким-то делам навестил Юрий Валентинович Тихонов из издательства «Академический проект», которое находится в Новогиреево, в Восточном округе Москвы, а сам он живет в Жуковском…