Владимир Голяховский - Это Америка

Скалитяне со страху немедленно завопили: «Ура — а-а!» Все их мысли и силы были теперь заняты только тем, как бы удержаться и просуществовать в перевернутом состоянии. И постепенно мозги их перевернулись тоже, и они привыкли всё воспринимать в перевернутом виде.

Но даже из самого глубокого ущелья все-таки можно было иногда увидеть клочок голубого неба. И так случилось, что однажды кто-то из скалитян смотрел на далекое небо в вышине, а там

На прекрасном лазурном фоне,Отражая лучи золотого солнца,Тонкой нитью сверкала едва заметная паутинка.Она висела над Океаном людской истории,Где бушуют волны человеческих судеб,И вела она с острова Скалы на остров Равнины.

И вот кое-кто из скалитян изловчился, уцепился за ту спасительную паутинку и добрался по ней до острова Равнины. Впервые в жизни свободно встав обеими ногами на землю, скалитяне испытали легкое головокружение. Островитяне улыбались вновь прибывшим и куда-то бежали по своим многочисленным делам. Некоторые из них останавливались возле новичков, подпирали их сбоку и весело спрашивали:

— Почему вы сбежали с острова Скалы?

Скалитяне обожали жаловаться:

— Плохо нам там было, ой как плохо! Правители заставляли нас висеть вверх ногами. Вы даже не представляете, как это ужасно!

— В самом деле? — удивлялись островитяне. — Так почему же вы не столкнули их с Вершины?

— Мы их очень боялись. Они такие сердитые — не дай бог даже глянуть снизу на их Вершину, сразу сошлют в такое глубокое ущелье, оттуда никогда не выкарабкаться.

— Зачем же вы себе выбирали таких суровых правителей?

— Мы их не выбирали, они сами себя назначали.

— Но ведь вы же кричали им «Ура — а-а!». Мы сами это слышали.

— Да, кричали. Но мы кричали «Ура — а-а!» со страху.

— В самом деле? Разве можно кричать «Ура — а-а!» со страху?

— Э — э, да вы совсем жизни не знаете! — объясняли скалитяне. — Когда всю жизнь висишь вверх ногами, то вообще все делаешь со страху.

Островитяне и вправду не знали этого. Поэтому они только вежливо улыбались, еще раз говорили свое «В самом деле?» — и спешили по своим делам. Те же из них, кто был полюбопытней, спрашивали:

— Ну, а было в вашей перевернутой жизни что-нибудь хорошее?

— Самое хорошее было — наши задушевные беседы, — скалитяне закатывали в восторге глаза. — Бывало, собирались у кого-нибудь на кухоньке, на таком крохотном уступе, где даже повернуться нельзя, так что висели, крепко вцепившись друг в друга. Пили водку и все говорили, говорили — до самого утра.

— О чем же вы так много говорили?

— Главным образом ругали правителей на Вершине. Только мы ругали шепотом, чтобы они не смогли услышать.

— Как же они могли услышать, если вы шепотом?

— Да вы совсем жизни не знаете! На Скале в каждой компании есть свой стукач.

— А что это такое?

— А вот что: бывало кто-нибудь расскажет анекдот смешной про правителей, ну, все захихикают, конечно, а стукач тут же незаметно стучит условным стуком по Скале, правителям доносит. К утру уже нет ни того рассказчика, ни тех, кто хихикал, — всех в ущелье сбросили.

— В самом деле? — изумлялись островитяне.

А скалитяне их спрашивали:

— Вот у вас как друг на друга доносят?

— У нас это бизнес журналистов, это они обо всех сплетничают. А особенно о нашем правительстве.

— Что?! О правительстве? — ужасались скалитяне. — Наверное, совсем тихо, тоже шепотом?

— Ну нет! Чем громче они расскажут какой-нибудь анекдот или сплетню про правительство, тем больше им заплатят.

— Как?! За это еще и деньги платят? И никуда их не сбрасывают?

— Куда же сбрасывать? У нас ведь равнина, мы все равны.

— Да, мы и забыли, что у вас все по — другому. А вот вы о чем между собой задушевно беседуете?

— А мы вообще не беседуем: ни к чему, да и некогда — каждый делает свое дело. Чего тут обсуждать? Бизнес есть бизнес, — отвечали островитяне.

— Ну нет, — возражали скалитяне, — по — нашему, по-скалитянски, в задушевных беседах есть человечность.

— А по — нашему, по — островитянски, человечность — в умении делать бизнес и радоваться жизни.

И они убегали. Скалитяне глядели им вслед и приговаривали:

— Странные люди эти жители Равнины, совсем жизни не знают.

Шли годы, и потомки скалитян сами становились островитянами, начинали заниматься делами и радовались жизни по — островитянски. А на остров Равнины приезжало все больше запоздалых скалитян. Теперь им не надо было ползти по тонкой паутинке над океаном, они перелетали его прямо на самолете. Старожилы спрашивали:

— Ну, как там, на Скале?

— Плохо, ой плохо. Вы правильно сделали, что вовремя уехали.

— Что, все еще висите там вверх ногами?

— Что вы, еще хуже! Теперешнюю скалитянскую жизнь вы даже представить себе не можете: мы и висеть не висим, и стоять не стоим, а болтаемся в подвешенном состоянии.

— Почему в подвешенном?

— Так ведь уцепиться не за что стало. Правители захотели Скалу перестроить, а сами стали разворовывать до последнего камушка. Вот и уцепиться стало не за что.

— Но ведь правители теперь у вас новые.

— Какие там новые! Вывески только поменяли: мы, мол, не те, что раньше были, а те, что никогда вовсе и не были.

— Ну а вам-то чем хуже?

— Раньше нам хоть зарплату платили за то, что висим, а теперь ничего не платят. В воздухе парим, воздухом и питаемся. А правители только обещают, а сами тайком Скалу распродают по камешку. Они богатеют и развели еще скоробогатеньких. Мы их «новыми скалитянами» называем.

— Что же эти «новые скалитяне» производят?

— Господи, да на Скале уже давно никто ничего не производит! Жулики они, эти «новые скалитяне» — прикарманили всё. А некоторые считают их героями нашего времени.

— Почему?

— Скалитяне без героев жить не могут — приучены. Вот у вас на Равнине есть герои?

— У нас герой один — деньги. У кого денег много, тот и герой.

— Какое же в деньгах геройство?

— Умение делать деньги — это мы называем равнинным геройством. Кто с нуля начал и стал богачом — тот У нас и герой, и образец.

— А у нас денег теперь на Скале совсем не осталось.

— Куда же деньги девались? — В ответ на этот вопрос скалитяне разводили руками и начинали всхлипывать.

— А правду говорят, что у вас теперь свобода? Что вы правителей во всю глотку можете ругать и никто на вас не стучит?

Скалитяне жмурились от удовольствия:

— Это верно — гласность у нас теперь. Стучи не стучи, до Вершины стук не доходит.