Пако Тайбо II - Гевара по прозвищу Че

Действия Фиделя, направленные против владельцев ранчо, вызвали возражения правого крыла правительства, которое сетовало, что конфискация явилась результатом коммунистического влияния. Первой официальной реакцией США на аграрную реформу было вежливое дипломатическое напоминание о желательности быстрой и реальной компенсации владельцам.

Бегство Диаса Ланса в Соединенные Штаты подлило масла в огонь разворачивавшейся там антикоммунистической кампании, направленной прежде всего против Фиделя. Ответом Фиделя послужили массовые перестановки в составе правительства, произведенные 11 июня. Из него были удалены министры, связанные со старой, еще добатистовской, политикой, а также члены правого крыла Движения 26 июля Медерос, Роберто Аграмонте, Умберто Сори Марин и Анхель Фернандес. Их места заняли представители левых сил Д26 несоциалистической ориентации (люди из Сьерры и один из членов Революционного Директората): Рауль Роа, Серафин Руис Сарате, Педро Мирет и Пепин На-ранхо.

В течение нескольких месяцев Че работал над статьей, озаглавленной "Революция начинается"; в июне она была опубликована бразильским журналом "О крузейро". В ней излагалась краткая история революции, сопровождаемая оценкой возможного воздействия кубинских событий на остальную Латинскую Америку.

"Мы теперь оказались в положении, в котором являемся намного более крупным явлением, чем фактор, касающийся только одной нации; мы теперь надежда всей Латинской Америки. Все глаза - как могучих угнетателей, так и исполненных надежды угнетенных - обращены в нашу сторону.

Развитие народных движений в Латинской Америке будет зависеть в значительной степени от отношения к будущему, которое мы показываем, от нашей способности разрешить разнообразные проблемы, а за каждым нашим шагом будут наблюдать вездесущие глаза великого кредитора и наших исполненных оптимизма латиноамериканских братьев".{19}

25. Не время мечтать в тени пирамид.

 12 июня 1959 года Че становится одним из послов по особым поручениям взрослеющей революции. Была ли поездка, в которую его направили, действительно необходимой? Складывается впечатление, что Че считал, будто ему предоставили каникулы, о которых он не просил, что Фидель питал к нему несомненную привязанность, но предпочитал держать на расстоянии. Однако дисциплинированный майор Гевара упаковал свои пожитки и спустя всего несколько дней после свадьбы попрощался с Фиделем в аэропорту Гаваны. Че, не желавший превращать свою миссию в скрытую разновидность отпуска, не взял с собой Алейду. Он чувствовал, что наказывает себя, и в письме к родным признался, что во время поездки ужасно тосковал без нее.

Делегация представляла собой весьма разношерстную компанию. Фидель включил в нее капитана Омара Фернандеса и известного радиокомментатора Хосе Пардо Льяду, мотивировав это желанием, чтобы последний в будущем взял на себя "обязанности в правительстве". Он также извлек из политического забвения активиста предыдущего поколения, доктора экономики Сальвадора Виласеку, которому уже перевалило за пятьдесят, так как экономисты из состава правого крыла Движения 26 июля не пожелали сопровождать радикала Гевару. Пардо дал язвительную, даже злобную характеристику остальным членам делегации: "Лейтенант Аргудин (просто мальчишка шестнадцати лет) и Панчо Гарсия, бессловесный тип, не имевший никакого отношения к революции, но по каким-то причинам оказавшийся в роли секретаря Че и его правой руки... В группу был также включен гватемальский карлик по прозвищу Эль Патохо, на котором оливково-серая форма смотрелась как маскарадный костюм".

Че, которому недавно исполнился тридцать один год, отнесся к своей роли посла по особым поручениям с чрезвычайной серьезностью, как и ко всем своим обязанностям. С такими же упорством и тщательностью, с которыми он учился другим видам деятельности (правда, не уделяя особого внимания формальным сторонам этой специфической работы), Че углубился в спою не слишком понятную посольскую миссию. Да и в чем она заключалась: в том, чтобы открывать двери в мир, налаживать торговые связи или добиваться признания и поддержки революции''

16 июня, сразу же по прибытии в Объединенную Арабскую Республику, он направился в летний дворец низложенного ко роля Фарука, где теперь находилась президентская резиденция Его первая встреча с президентом Гамалем Абдель Насером оказалась весьма прохладной. Оба держались настороженно, пытаясь прощупать мысли и настроения собеседника. Че решился подвергнуть сомнению глубину проведенной в Египте аграрной реформы, вызвав таким образом спор. Он настойчиво утверждал: то что владельцы плантаций не покинули страну, доказывает, что реформа не явилась по-настоящему серьезной.

Отношения со странами Ближнего Востока остались настороженными и останутся такими в течение еще нескольких лет, но тем не менее можно сказать и о некоторых успехах, которых удалось достичь Че. Он встретился с президентом Насером, посетил Дамаск, видел Суэцкий канат и Александрию. Эрнесто совершил обязательный для антиимпериалиста ритуал, почтив память погибших во время англо-французской интервенции 1956 года, и даже принял участие в военно-морских маневрах в Средиземном море.

Сальвадор Виласека, включенный в делегацию позднее других, прибыл в Каир на день позже. Че, с восхищением узнавший о том, что Виласека был участником революционного движения на Кубе еще в тридцатые годы, засыпал его вопросами. Можно ли было считать их борьбу против диктатуры Мачадо терроризмом? Что послужило причиной их раскола с Народно-социалистической партией? "Он даже заставил меня рисовать схемы бомб, которые мы тогда делапи, и обсуждал со мной их устройство".

1 июля делегация, к которой тем временем присоединился и Пардо, прибыла в Индию. Че встретился с премьер-министром Джавахарлалом Неру и возложил венок на могилу Ганди, героя его юности. Позднее он посетил также храм Яма Масжид, где создатель политической философии ненасильственного сопротивления был кремирован. Но Че задумчиво сказал, обращаясь к остальным членам делегации: "Ненасильственное сопротивление в Латинской Америке бесполезно; наше сопротивление должно быть активным".

Свою первую дипломатическую оплошность Че совершил во время обеда с Неру и Индирой Ганди. Накладывая с раблезианским увлечением в блюдо креветки, он неоднократно спрашивал Неру о его отношении к Мао Цзэдуну и красному Китаю. Единственным ответом ему оказалось осторожное молчание. Это был диалог глухих.

Кубинская делегация вихрем пронеслась по Индии, посетив Калькутту, Лакхнау, атомный исследовательский центр, научно-oследовательский институт сахара, текстильные фабрики и ;од швейных машин, встречаясь с министрами - короче ГОВОРЯ, делая все, что, по мнению Че, могло оказаться полезным для КУБИНСКОЙ революции. Но несмотря на его неисчерпаемую, при взгляде со стороны, энергию, это было для него плохое время. Он высказал то, что было у него в мыслях, в очень откровенном письме матери, своей постоянной наперснице, датированном "около 2 июля". В нем, в частности, говорилось: