Николай Рерих - Листы дневника. Том 1

Пусть же и все защитники Культурного дела не печалуются, что темные вредители бросали в них грязью и отнимали у них ценную энергию, которая нашла бы лучшее применение. Печаловаться не нужно. Наоборот, нужно радоваться, что предоставилась еще одна возможность поразить тьму. Была дана сила и мощь, чтобы сделаться сотрудниками сил светлых. Каждая битва лишь изощряет зоркость, бдительность, внимательность. Все эти качества так пригодятся при будущем строении. Малые бойцы будут жалеть о силах своих потраченных. Но великие воины за правду знают, что силы, принесенные добру, неистощимы. Там, где тьма свирепствует, там есть нечто, которое вызывает эту сугубую ярость сил злых.

Можно приветствовать светлых воинов с победою. Они знают, что эта победа лишь звено в ожерельи многих других побед за высшую правду, за красоту и Культуру.

Итак, к 24 Марта все сотрудники Культурного дела могли оглянуться в сознании, что труды были принесены не напрасно, и воссияла еще одна справедливость.

8 Апреля 1935 г.

Цаган Куре

Публикуется впервые

Держатели

"Держатели бывали и в наших аилах. Никто не знает, когда Они проедут. Неизвестно, откуда и куда, но большею частью поспешают. Говорят, что Они ищут клады, а другие говорят, что они что-то заложат там, где нужно. Иногда места прохождений Их люди отмечали субурганами или хотя бы простыми обо. Когда узнают люди о проезде Их, то надолго водворяется радость в окрестных аилах. Слышно, что и болезни минуют эти места. А также приходит всякая удача и в помышлениях, и в делах", — так рассказывал старый бурят, и по его проникновенному говору можно было понять, что предмет для него и близок, и торжественен.

Мы спросили: "Если говоришь, что помыслы и дела становятся удачнее, может быть, внушается это в мыслях. Ведь часто известны такие внушения?".

"Про эту силу мы знаем и сами думаем, что удача посылается. Однажды, говорят, самого Его спросили — правда ли, что по мысли Его совершаются разные полезные дела, а также спросили, как это Он внушает? Говорят, что Он ответил: И так, и этак, а главное то, что вы делаете потом так, как нужно. И поспешают они, чтобы дать людям больше добрых мыслей, чтобы повсюду люди могли сделать самое полезное ко времени". Мы спросили: "Скоро ли признают Их люди?"

"По правде сказать, только немногие Их признают. А другие как-то только после ухода одумаются. И тогда опять начинают ждать. Глупые люди, когда что приходит — не соглашаются, а только стоит уйти, как начинают опять ждать".

Мы спросили: "А если Они приезжают, то где Они останавливаются?"

"Иногда и в своей палатке, а то больше куда-то уезжают, и никто о Них толком не знает, из-за каких гор и куда ляжет их путь. Но умные люди ждут Их, сильно ждут. А уж если пройдет слух о проезде, то повсюду как бы пролетит радость. От аила к аилу скачут гонцы. А не успеет собраться народ, Он уже и уехал. Конечно, говорят, что у Них есть и подземные ходы, но только этого никто не знает. Когда Они появляются в середине пустыни, то можно подумать, что откуда же и как сделан этот долгий безводный путь? Может прийти в голову, что где-то и есть ходы подземные. Даже находили такие долгие-долгие пещеры, и конца краю не видно. Может быть, что-то и есть в них, но никто в этой тьме пещерной не нашел хода".

Мы спросили: "Все это из давнего прошлого или же и теперь бывает?"

"И было, и есть, и будет. Они берегут людей. Они держат справедливость. Они посылают новые мысли. И недавно, и теперь, а может, и сегодня покажется Всадник. Или один, а не то и вдвоем, никто путей Их не знает".

Мы спросили: "А есть ли какие-нибудь признаки их приезда?"

"Вот уж никаких, никогда. Да ведь и все чудное бывает нежданно. Уж так нежданно, что и уму не помыслить. Но сердце, может быть, и чует. Когда надлежит Им приблизиться, может быть, и тоскует, и стремится сердце, и летит навстречу. Сколько раз, как птица, трепещет сердце, а ведь, может быть, что Они проезжают поблизости. Сколько раз конь заржет, неведомо от чего — может быть, Их коней зачуял. Сколько раз собаки насторожатся и уйдут назад; потому пес на Них не залает. И в караванах бывает, на ночлегах. Увидит, что будто едет кто-то, а начнут слушать — ничего не слыхать. Бывает, что особый запах замечательный, как от лучших цветов, пронесется среди песков. Тоже говорят, что это от Их приближения. Видели как-то и белую собаку, будто бы борзую. Старые люди говорили, что это Их собака. А бежит она одна, как бы за делом. На зов не отзывается. Наверное, поспешает. Тоже говорят, что видели иногда белых птиц, как бы голубей. Думают, что Ими они посылаются. Вообще, много знаков и в нашей пустыне. Уж такие иногда замечательные камни находим. Не иначе, что кто-то заложил их. Потому обделаны они иногда с надписями, а иногда как бы круглые, что твое яйцо".

Мы сказали: "Вот вы видите много знаков в пустыне, а для проезжих все одна дичь и мертвенность".

"А потому, что вы не знаете наших языков пустынных. Вы и ветра не разберете, и запахов не услышите, да и Они, если проедут, то вы Их не признаете".

Мы добавили: "А как же Они из себя? Ведь видели же Их люди".

"А так, как по месту нужно. Так, чтобы людей понапрасну не удивлять. Вот мне говорили, что в одном становище Их приняли за торговцев, а в другом — за табунщиков, а где-то еще — за военных людей, каждый судит по-своему. Но Они нашим суждениям не обижаются. Один признавший допытывался, а как ему понять, что он сделает так, как нужно. А Он ему ответил — все равно, как нужно, тогда и сделаешь. Об этом не беспокойся, но твори добро всегда и во всем. Они всегда учат добро делать".

Мы опять спросили: "Но почему же Они терпят пустыни неплодородные?"

Собеседник посмотрел на нас очень хитро и сказал: "И это придет вовремя. И реки подымутся, и леса встанут, и трава побежит всюду. Всему срок. Как ушло по погрешности людской, так и придет по Держательской мысли. Они пошлют, когда нужно, когда мы сумеем опознать и принять".

Мы спросили: "А нет ли у кого каких-нибудь знаков или вещей от Них?"

"Может быть, и есть. И даже, наверное, имеется. Но только, если кто получил их, тот о них уже не скажет". Мы спросили: "А имена Их знаете ли?"

"Они могут быть под разными именами, но, опять же, если кому выпало счастье знать имя, то он никогда никому не повторит его. Никто не преступит это уложение".

Собеседник замолчал и долго следил за какой-то двигавшейся точкой на дальних барханах. Может быть, он думал, а вдруг! В глазах его загорелась нежданная жданность. Виделось, что он знает, слышал и видел и еще многое. Но сколько же нужно посидеть у одного костра, чтобы растворилось сердце. Даже если бы оно и хотело раствориться, то воля знает, насколько эти врата могут открыться проезжему. Для нас, для проезжих, не сказаны многие тайны пустыни. Она их может поведать лишь своему, лишь тому, в ком есть окончательная уверенность. Тому, кто может мыслить спокойно и о прошлом, и о будущем, кто может довольствоваться тем малым, которое даже не учтено для нынешней роскоши.