Флот в Белой борьбе. Том 9 - Сергей Владимирович Волков
На другой день утром команда строем с песнями проследовала в порт, где и заняла оба парохода; за неимением в наших запасах Андреевских флагов, на них были подняты с воинскими почестями русские коммерческие. Пароходы назывались «Эдисон» и «Самет-Ага»; на обоих началась правильная военно-морская служба. Я ликовал и внутренне решил, что англичанам этих судов больше не видать.
Почти непосредственно после занятия этих пароходов нашим командам выпало на долю счастье сослужить хорошую службу русскому делу. В одно время со всеми вышеописанными событиями разгорелась борьба с большевиками и в пределах Уральского казачьего войска. Уральцы, как и вообще вся народная Россия, совершенно не были подготовлены к тому, чтобы дать новому врагу должный отпор: не было ни организации, ни средств, ни оружия. И вот, проведав о ликвидации нашего Закавказского фронта, а также о деяниях Бичерахова, уральцы послали своих верных людей с поручением попытаться набрать кое-что из сохранившихся бесхозяйных военных технических средств и вооружения и доставить все это в Гурьев – единственный город Уральской области, лежащий на берегу Каспия. Ко времени вышеописанных событий Уральская миссия находилась уже в Петровске. Дело свое она выполнила очень хорошо и раздобыла несколько броневых машин, орудия, пулеметы и многое другое, что полагалось для ведения войны. Беда была лишь в том, что невозможно было добыть какие-либо перевозочные средства для доставки всего этого в Гурьев, и бедные уральцы метались по городу и толкались во все двери, чтобы добиться каких-нибудь результатов.
Конечно, в конце концов, в более спокойное время для этой цели можно бы достать за хорошие деньги какой-нибудь грузовой пароход, но беда была в том, что плавание северной частью Каспия в пределах так называемого девятифутового рейда было совсем не безопасно. Большевики, основавшиеся в Астрахани, отнюдь не сидели спокойно и как-то стихийно и слепо, но неуклонно тянулись в Азию. В этом своем стремлении они заняли находящийся на восточном берегу форт Александровский – старое укрепление времен Императора Александра II – и понемногу перевозили туда из Астрахани топливо, провизию и другие запасы, как бы собираясь создать там какую-то базу для своего дальнейшего движения. Они поддерживали довольно оживленное сообщение между этими двумя пунктами, и англичане им в этом не очень препятствовали. Правда, во время моего пребывания в гостях у Норриса последний рассказывал мне с гордостью о своем нападении на стоявшие на рейде у Александровского военные суда большевиков, окончившемся их разгромом, но постоянного наблюдения за этим районом не велось, и передвижения большевиков, конечно, там возобновились. А так как линия Петровск— Гурьев как раз пересекает направление Астрахань – форт Александровский, то понятно, что невооруженные суда не рисковали появляться в северо-восточной части Каспия, из опасения быть захваченными большевиками.
Узнав, что я получил в свое распоряжение два больших парохода, уральцы обратились ко мне, и я согласился перевезти их грузы в Гурьев. Разумеется, это была чистейшая авантюра: мы морем не владели и весь расчет был лишь на удачу. Но с другой стороны, я считал очень важным помочь им, рассчитывая, что, быть может, в будущем мне придется совместно с ними вести операции против Астрахани. Я считал также необходимым дать своим людям хорошую военно-морскую встряску и приказал обоим пароходам готовиться к походу. Курсы были рассчитаны так, чтобы проскочить опасную воду ночью с потушенными огнями. Я дал людям всякое имевшееся в моем распоряжении вооружение, то есть винтовки с большим запасом патронов и значительное число ручных гранат. Я уведомил также о предстоящем походе полковника Ивицкого, и тот доложил об этом генералу Пржевальскому.
На другой день была назначена погрузка. Утром, в районе гавани, перед обоими ошвартовавшимися у стенки пароходами состоялась маленькая торжественная церемония. Был приглашен священник и хор певчих, приехал генерал Пржевальский, и назначенные по наряду военные части составили каре. Отслужили напутственный молебен, после которого генерал пожелал уральцам счастливого плавания. Он очень благодарил меня за что-то, потом обнял и поцеловал. Тотчас по окончании церемонии началась погрузка броневиков, а затем и остального военного снаряжения. Вечером, перед заходом солнца, пароходы вышли в море, и наступившая темнота вскоре скрыла их от наших взоров. На душе моей было очень неспокойно: я знал, что взял на себя ответственность за жизнь многих хороших русских людей. Англичанам я не сообщил ничего. Забегая вперед, я скажу, что плавание было совершено благополучно и что наш маленький отряд был встречен в Гурьеве с энтузиазмом, причем людей носили на руках и не знали, как угостить. Вернулись они уже после прибытия в Петровск начальника флотилии, пробыв в плавании около недели, причем Ноинский вернулся на сутки раньше Пышнова. Последний заметил во время обратного плавания на горизонте какие-то дымки. Дело было перед вечером, и до наступления полной темноты он маневрировал, чтобы сбить с толку возможного неприятеля. Люди не спали и пережили несколько часов сильного напряжения. Слава богу, все кончилось благополучно, и я облегченно вздохнул, когда увидел Пышнова невредимым.
Удача этого похода была мне тем более приятна, что я послал с Пышновым обширный письменный доклад адмиралу Колчаку, пребывавшему в это время в Омске. Линия связи с Верховным правителем была в то время подвержена всяким случайностям. Она шла из Гурьева на Уральск и далее, посредством Уральской и Оренбургской казачьей летучей почты, через Орск на Омск. Впоследствии я имел удовольствие узнать, что мое донесение было адмиралом получено.
Опасность путешествия по водам северного Каспия была несколько позже подтверждена самым трагическим образом. В Петровск прибыл с важными бумагами из нашей Ставки генерал Гришин-Алмазов. Он вез документы для личной передачи адмиралу Колчаку, и его путь тоже лежал через Гурьев. В Петровске он получил в свое распоряжение довольно хороший катер и, в сопровождении нескольких офицеров при очень благоприятных условиях летней погоды, пустился в дальнейший путь. На полдороге, почти на траверзе форта Александровского, катер был замечен и настигнут одним из больших миноносцев типа «Москвитянин», который в числе нескольких других был переправлен большевиками из Балтики по Волге в Каспий. Генерал успел уничтожить бумаги и застрелиться; прочие же офицеры были захвачены и отправлены в форт Александровский на тяжелые работы. Впоследствии из газет, доставленных мне из Астрахани, я узнал, что эти несчастные были перевезены туда и расстреляны.
* * *
2 апреля прибыл на катере «Петровск», с большей
