Лаша Отхмезури - Жуков. Портрет на фоне эпохи

Битва за Ельню (август – сентябрь 1941 г.)

Атаки 24-й армии возобновились 2 августа, на следующий день после приезда Жукова. Снова неудача. 3-го, в 18:50, Жуков отправил Ракутину и командирам дивизий его армии приказ, который показывает его упрямство и одновременно то, что он хорошо усвоил сталинские методы управления угрозами и репрессиями: «Итоги полуторадневного наступления на противника, занимающего район Ельня, не отвечают требованиям моего приказа. Большинство частей прошли 2–3 км, а некоторые вообще не продвинулись ни на один метр. […] Такие ничтожные результаты наступления являются следствием невыполнения командирами дивизий и полков моего приказа о личном примере и расправе со всеми, кто, вместо наступления и стремительного движения вперед, отсиживается в кустах и щелях, со всеми теми, кто ведет себя трусливо и не служит личным примером храбрости и отваги. 103 дивизия, имея особо усиленную артиллерийскую поддержку – батарею РС-ов (реактивных снарядов – знаменитых «Катюш».  – Пер.), авиационную поддержку, до сих позорно топчется почти на одном месте. Нами арестованы и будут немедленно осуждены за трусость и невыполнение приказов командир и комиссар 19 стр. дивизии. Будут беспощадно предаваться суду все, кто не будет в точности выполнять боевых приказов и будет прятаться за трудности боевой обстановки.

Наши действующие части во много раз сильнее противника в артиллерии. Противник не имеет даже полностью огнеприпасов[421] и ведет очень ограниченный огонь. Противник по существу полуокружен. Достаточно крепкого удара, и противник будет немедленно разбит.

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. В течение 4.8 полностью окружить и забрать в плен всю ельнинскую группировку противника. Начало атаки – 7.00 4.8. Перед атакой провести 2-часовую артподготовку, уничтожая огневые точки противника.

2. Ввиду выявившейся слабости комрот и комбатов, ударные роты и батальоны вести в атаку лично командирам и комиссарам дивизий, полков и особо отобранных лиц старшего и высшего комсостава и комиссаров. На ударные взводы вобрать особых храбрецов из командиров и политработников, которые себя проявили в боях, и всех желающих отличиться перед Родиной.

3. Еще раз предупреждаю командование 103 сд о преступном отношении к выполнению боевых приказов и особо предупреждаю, если в течение 4.8 противник не будет разбит и дивизия не выйдет в назначенный район, командование будет арестовано и предано суду Военного трибунала. 103 сд усилить еще одной батареей РС-ов.

4. Исполнение донести в 24.00 4.8.41 г.

Командующий фронтом Герой Советского Союза генерал армии Жуков»[422].

Этот текст показывает все худшее в Жукове. Он был написан в тяжелейший момент войны, когда Красная армия терпела одно поражение за другим, когда дисциплина в ней сильно упала. Такие же методы использовали и другие командующие, например два его соседа, Тимошенко и Еременко. Последний во время предпринятой его войсками 30 августа 1941 года атаки даже возродит заградительные отряды, существовавшие в Гражданскую войну. Он разрешил командирам артиллерийских частей стрелять в отступающих советских солдат. 10 октября наркому внутренних дел Берии была направлена справка, в которой указано точное количество задержанных за самовольное оставление позиций военнослужащих: 667 364. Из этого числа 10 201 были расстреляны, 25 878 арестованы, а 632 486 вновь направлены на фронт[423]. Из этих последних большинство погибнет в самоубийственных атаках.

Жуков мог сколько угодно угрожать, ругаться, отдавать приказы об арестах и расстрелах, танковая группа Гудериана, которую с 4 августа постепенно сменяли пехотные соединения, была более крепким орешком, чем две дивизии генерала Комацубары на Халхин-Голе. Здесь у него не было мобильных групп, не было господства в воздухе, не было возможности произвести окружение. Противник был настроен решительно: 4 августа Гальдер записал в дневнике свои слова, сказанные им Гитлеру: «Выступ фронта у Ельни. Нужно ли отдать его противнику? Я лично придерживаюсь мнения, что мы… должны удержать этот плацдарм»[424]. Требовать от необстрелянных войск с неопытным командным составом прорыва линии обороны, защищаемой 500 артиллерийскими орудиями, тысячами мин и батальоном штурмовых орудий, было бессмысленно. Подобные атаки вели только к одному: заставляли командиров врать, спасая собственную шкуру, о чем свидетельствует телефонный разговор между Жуковым и Ракутиным, состоявшийся 4 августа. Жуков только что узнал, что одна из целей наступления – деревня Шепелево – была взята. Уже обжегшись на приходивших к нему ложных известиях, он потребовал подтверждения:

« –  Занималось ли Шепелево или это тоже очковтирательство?

Ракутин: Шепелево не занималось… Разберусь завтра сам и доложу. Врать не буду.

Жуков: Самое главное, прекратите вранье вашего штаба и разберитесь с обстановкой хорошенько, а то вы все выглядите в неприглядном виде…»[425]

Конечно, подобные обманы встречались во всех армиях, но только в периоды неудач. В Красной же армии подобного рода инциденты имели место даже в 1945 году, во время наступления к Одеру. Их высокая частота не может не заставить задуматься о природе сталинской системы. Угроза как излюбленный инструмент управления порождала ложь и очковтирательство сверху донизу, как в Красной армии, так и во всем советском обществе.

Первая победа Красной армии

Начиная с 6 августа Жуков уменьшил частоту атак, чтобы дать войскам передохнуть, но при этом держал противника в напряжении постоянными артиллерийскими обстрелами. И делал он это весьма успешно, потому что 15 августа Бок, командующий группой армий «Центр», впервые поставил вопрос о целесообразности дальнейшего удержания Ельни[426]. Франц Фриш, артиллерист в одной из танковых дивизий, подтверждает: «Сражения за Ельню были самыми ожесточенными из всех, что нам пришлось вести. Наши танковые войска сохраняли оптимизм и устанавливали таблички с указанием расстояния до Москвы, но мы смотрели на это с иронией. Русские задали нам жару»[427]. Жуков доложил Сталину, что для подготовки нового мощного наступления ему понадобится десять-двенадцать дней, дополнительно три дивизии и несколько артиллерийских полков. Сталин выделил почти все запрошенные подкрепления и, сверх того, даже согласился дать немного авиации. Жуков перегруппировал свои войска, создав одну ударную группу на севере выступа (3 дивизии, из них одна танковая), вторую на юге (2 дивизии) и третью на востоке (2 дивизии). Две первые должны были ударить в основание выступа с целью окружить противника, а третья – связать его боями и не дать выйти из ловушки.