Николай Окунев - Дневник москвича. 1920–1924. Книга 2

29 есть в «Известиях» интервью Патриарха. Он уже 27-го в 12 ч. дня переехал к месту избранного им жительства в Донской монастырь, где занял те же две комнатушки, в которых содержался под стражей. (В последние 38 дней он находился в ГПУ.) О своем содержании под стражей он отзывается хорошо и говорит, что за границей писали насчет плохого содержания и «пыток на электрическом стуле», и все это «нелепости». Дальше он (будто бы) сказал: «Я целиком стал на советскую платформу. В то же время я думаю, что церковь должна быть аполитичной, и во всей своей деятельности я буду твердо стоять на этом.» Хочет проверить сведения о контрреволюционной деятельности Антония Храповицкого и других заграничных иерархов и предложить им прекратить эту работу. А не послушаются, то «предаст их церковному суду». Затем он сказал, что будет служить в Донском монастыре и в других местах, куда его пригласят верующие. И если у него найдется достаточное количество приверженцев, то такое церковное объединение «примет какие-нибудь организационные формы».

Между прочим, третьего дня (17/30) я был за всенощной на Валаамском подворье, и там на ектеньях уже молились за «нашего Великого Господина Святейшего Патриарха Тихона». И сегодня слышал, что он на днях приезжал на Лазаревское кладбище, где при многотысячном стечении народа предали земле популярного «батюшку отца Алексея» (протоиерей Алексей Алексеевич Мечев, священствовавший на Маросейке в церкви Николы в Кленниках и обладавший, по рассказам московских богомольных женщин, даром прозорливости). Когда процессия подходила к кладбищу, Патриарх шел за гробом, народ пел «Христос Воскресе!»

Патриарх решения «поместного собора», конечно, не признает, но из всех его постановлений он все-таки согласен «с переходом на новый стиль».

Ко всему этому, стало известно, что Антонин «ВЦУ» уволен на покой. Зачинщик раскола, предатель своей братии — заменяется Евдокимом. Видно, для воинствующей церкви понадобился «Главком» помоложе, посильнее, повороватее…

В зарубежной русской печати не совсем верят в правильность или искренность заявления Тихона, а «Руль» говорит, что «это известие о признании Тихона явится тяжелым моральным ударом для всех верующих. Твердость Тихона была до сих пор источником душевной бодрости для верующих и освещала путь для его несчастных последователей, а теперь этот свет погашен.»

По мнению «Дней», центр тяжести лежит не в признании Тихона, а в искусном отступлении большевиков на религиозном фронте.

19 июня/3 июля. Сегодня в «Известиях» описывают, как в воскресенье 1-го июля «б.» Патриарх Тихон служил в Донском монастыре первую службу после своего освобождения из-под стражи. Служил он с двумя епископами. «Храм, коридоры и паперть его, и весь монастырский двор были усеяны народом… Так как в церковь попала только незначительная часть верующих, то по окончании обедни Тихон отслужил молебствие на монастырском дворе, после чего в течение нескольких часов благословлял верующих… В церкви Тихон говорил собравшимся о необходимости для церкви совершенно отмежеваться от политики, а коснувшись церковного собора, говорил о незаконности его постановлений, и в заключение он выразил радость, что верующие собрались на первое его богослужение в таком большом количестве… В алтаре храма находились представители некоторых иностранных миссий, иностранные корреспонденты, которые производили фотографические снимки, говоря, что снимки предназначаются для заграничных иллюстрированных журналов, ибо — ведь теперь о Тихоне говорит весь мир… Тихон получил ряд приглашений на служение как в Москве, так и в подмосковные села (Косино, Алексеевское и др.).»

2/15 августа. Редкий день обходится без дождя. А когда выглянет солнце, тоже мало радости, — не по-летнему: не жарко, самое близкое к этому — духота, разрешающаяся ливнем или Градом. Гибнут покосы, задерживается жнитво. Одним словом, лета в Москве и около Москвы не было, и не будет. Посмотрим, какова будет осень.

Красницкий, Антонин, Введенский, Евдоким, В. Н. Львов и вся братия их, наделавшая столько церковных безобразий со времени ареста Патриарха, удивлены, что он «безапелляционно, самодержавно, единовластно и бесцеремонно стал патриаршествовать, как ни в чем не бывало», и что он как бы «плюнул на собор 1923 года». Его служения эти развратители церковные считают преступными, он-де, «будучи лишен (?) сана и монашества, приступил к совершению Божественной литургии и тем разорвал ризу Христову, разорвал единство церковное, положил начало церковному расколу». И много еще написано и будет писаться в газетах от имени всяких «живых», «обновленческих», «древнеапостольских» и «свободных» церквей — злостных статей, писем и воззваний по адресу Тихона и его сторонников. Но все это, грубо сравнивая, — лай моськи на слона. Что делается по всей России, это мне, по крайней мере пока, неизвестно, но Москва почти вся за Тихона. Он каждый день (за редким исключением) утром служит где-нибудь обедню, а вечером всенощную, и везде, надо прямо сказать, «битковые сборы». Я был за его службами во многих монастырях и приходских церквях и всякий раз наблюдал необычайное скопление народа. Его приезды к храмам и отъезды после службы зафиксированы кинематографией, и в свою очередь эти картины целую неделю давали электротеатрам полные сборы. Что же касается служений «митрополитов» Евдокима (Московского) и Антонина (тоже Московского), — а у нас, т. е., как теперь говорят, «у тихоновцев», свой управляющий Московской митрополией, епископ Илларион, к слову сказать, деятельно полемизирующий с газетными нападками на Тихона в своих церковных проповедях, в которых он просто называет Антонина и К° самозванцами, разбойниками, пролазяй не в дверь, а инако, — я говорю, служения самоиспеченных митрополитов, происходящие хотя бы и в храме Христа Спасителя, идут не с тысячами богомольцев, а в самом лучшем случае с сотней-другой. Да и не богомольцы это, а любители скандальных зрелищ и хлестких лекций. Сегодня на лекцию «архиепископа» Александра Введенского, трактующего о притворности «раскаяния Тихона», а завтра — на лекцию профессора Запихалова, поучающего половой гигиене, — слушатели те же самые для обоих лекций.

Патриарх постарел, пожелтел, похудел. Когда он приехал в Сретенский монастырь (в первые дни его освобождения), мне его лицо показалось настолько исстрадавшимся, что я, грешный человек, подумал, а не посидел ли он все-таки на «электрическом-то стульчике»?

А коммунистам наш церковный раскол на руку (да он ими и подстроен). В «Известиях» на 13 июля есть фельетончик Нерадова «Тихоновский перезвон». Там один красноармеец замечает: «Ай да молодцы. А ну-ка еще. Отгрызите друг у друга хвосты, стукайтесь лбами!»; и дальше рабочий: «Вот уж мы животики надорвали, читая, как попы дубасят друг друга. Пускай и дальше упражняются. Нам нечего им мешать.»