Александр Михайлов - Маяковский

- Добро пожаловать в наш город, товарищ Маяковский !»

Прогрессивная Америка встречала Маяковского как выдающегося поэта и посланца Советской России. Газета «Новый мир», приглашая читателей на вечер Маяковского в Нью-Йорке, писала:

«Сегодня вечером все нью-йоркские маяки потухнут. Будет светить только один, но зато громадный СССРовский маяк - Владимир Владимирович Маяковский. Сходите посмотреть и послушать его в Сентрал Опера Хауз».

Это приглашение на второе выступление Маяковского в огромном зале Сентрал Опера Хауз, устроенное по многочисленным просьбам тех, кто хотел, но не смог быть на первом вечере. Но уже первый вечер вызвал небывалый интерес. Огромный зал Сентрал Опера Хауз переполнен. Публика - в основной массе демократическая, рабочая - бурлит в ожидании встречи с живым свидетелем и участником великих революционных событий в России, она жаждет видеть и слышать его.

Вечер открывает председатель русской секции рабочей партии и редактор «Нового мира». Затем слово произносит редактор газеты «Фрейгайт». Председательствующий на вечере хочет предоставить слово Маяковскому, но... его нет ни на сцене, ни за кулисами. Где же он?

Стоит в толпе, слушает, что говорят о нем со сцены.

Отсюда поднимается на эстраду.

Сама его фигура, рост, разворот плеч, гордая посадка головы производят сильное впечатление. Его встречают бурной овацией и долго не дают начать говорить. Зрители стоя приветствуют поэта, машут платками, в воздух летят шляпы.

Наконец зал утихает, в чуткой, прислушивающейся тишине звучит голос Маяковского - звучит на роскошных низах, но, может быть, чуть больше обычного выдает волнение поэта. Еще бы - это его первое выступление в Америке, в огромном зале, перед совершенно незнакомой публикой! Тем не менее репортер напишет, что в раскатах его голоса «чудилась та великая страна, которая породила одного большого и много-много малых Маяковских, значение которых растет вместе с ростом величия единственной в мире пролетарской Социалистической Республики».

Маяковский рассказывает о литературе и искусстве в Стране Советов, затем читает стихи. Его мастерское чтение и, конечно, сами стихи покоряют публику, и это чтение длится до полуночи, а публика готова слушать и дальше, щедро награждая поэта аплодисментами. Маяковский неутомим, хотя и его мощный голос уже стал слабеть:

- Три гремящих «трейна»14 я уже перекричал. А вот уже и четвертый катит, черт! - под смех аудитории замечает поэт.

Заканчивая вечер, Маяковский говорит:

- Я - первый посланец новой страны. Америка отделена от России 9000 миль и огромным океаном. Океан можно переплыть за пять дней. Но море лжи и клеветы за короткий срок преодолеть нельзя. Придется работать долго и упорно, прежде чем могучая рука новой России сможет пожать могучую руку Новой Америки!

«Историческим» в жизни русской колонии Нью-Йорка (русских насчитывалось в то время 300 000) назвала газета первое выступление Маяковского. Он выступил как «живой свидетель великих исторических событий, потрясших мир», ему удалось «рассеять искусственный туман лжи и наветов, которым окутали белобеженцы нашу революционную родину».

Семь раз выступал Маяковский в больших аудиториях Нью-Йорка, выступал в городах Чикаго, Филадельфия, Детройт, в рабочем лагере «Кемп Нит гедайге», что в переводе означает «Не унывай».

В одном из выступлений - и это чрезвычайно важно для понимания взглядов Маяковского на литературу и искусство - он развивал три основных тезиса, или, как сказано в газетном отчете, три принципа, характеризующих советскую поэзию. Первый принцип - место художника в мире, его участие в созидании новых, лучших форм социальной жизни; второй - художник в своем творчестве должен отражать чаяния настоящего момента, быть теснейшим образом связанным с современностью; третий - каждый революционный художник должен связать себя с классовой борьбой рабочих, бросить вызов буржуазии.

Маяковский выступал в защиту реалистического искусства, утверждая, что мещанство и буржуазия боятся реализма. Он ссылался на опыт советской поэзии, но совершенно ясно, что излагал свой взгляд на поэзию, на искусство, взгляд более четкий, если иметь в виду лефовские установки.

«На этот раз, - сказано в газетном отчете, - вступление Маяковского к чтению стихов носило политически-литературный и полемический характер...» А чтением поэмы о Ленине двухтысячная аудитория была в «буквальном смысле слова загипнотизирована».

«Нит гедайге» - это рабочий лагерь, где Маяковский неоднократно бывал в конце недели, читал стихи у костра, и его голос звучал над Гудзоном; слушал, как комсомольцы лагеря пели «Смело мы в бой пойдем за власть Советов...». Об этом он и написал в стихотворении «Кемп Нит гедайге», где, снова и снова размышляя о ценностях жизни, противопоставил ценностям материальным, созданным в мире капитализма, «сотням этажишек» - ценности духовные, завоеванные советским народом: «Нами через пропасть прямо к коммунизму перекинут мост, длиною - во сто лет».

В цикле стихотворений об Америке нет ни одного, в котором бы так или иначе не возник образ революционной России, не прозвучал бы социальный мотив. Так и в «Кемп Нит гедайге», где комсомольцы революционной песней «заставляют плыть в Москву Гудзон».

В стихотворении «Бруклинский мост», этом гимне индустрии, замечательному творению ума и рук человеческих («На хорошее и мне не жалко слов»), уже в первой строфе, как бы и косвенное, а очень заметное напоминание возвращает нашу мысль к революционной России: «От похвал красней, как флага нашего материйка». И в контрасте с величием и великолепием моста: «Отсюда безработные в Гудзон кидались вниз головой».

Маяковский увидел, как над американским бытом и бытием, над всей Америкой -

Обирая,лапя,хапая,выступает,порфирой надев Бродвей,капитал -его препохабие.

Образ, подытоживающий наблюдения. Вместительный, емкий и социально четкий образ.

Маяковский понимал, что стихами и очерками об Америке он должен в какой-то мере ответить на тот большой интерес, который проявлялся к ней в нашей стране, и сознавал свою ответственность, которую при этом брал на себя. Конструктивисты выбросили лозунг: «Советское западничество», - лозунг, сориентированный на Америку и американизм, представлявшийся им в идеализированном свете, как бы вне социальных противоречий. И Маяковский, еще в Германии и Франции обнаруживавший длинные щупальца американского доллара, проникшие сюда отнюдь не с благотворительными целями, хорошо зная природу капитализма как социальной системы (он уже написал его «портрет родовой» в русском варианте), пристальнейшим образом вглядывается в черты капиталистической Америки.