Куриный бульон для души. Прощение исцеляет. 101 теплая история о том, как оставить прошлое и начать двигаться вперед - Эми Ньюмарк

Но он вышел из здания ровно в тот момент, когда я заезжала на парковку – увидел мою машину в окно. Крис взял мою сломанную ногу и понес ее к себе офис, а через десять минут вышел оттуда с готовым протезом. Я приладила ногу на место, а он немного подрегулировал ступню, чтобы у меня не было проблем с ходьбой. С парковки я уезжала, радостно махая ему рукой.

– Сегодня вам меня не съесть, аллигаторы!

По дороге я заехала в продуктовый магазин. По прогнозу вечером ожидался сильный снег и метель, но у меня в доме никто не останется голодным. Разложив продукты, я присела, чтобы выпить кофе.

Посмотрев на часы, рассмеялась. Не было еще даже десяти часов, а у меня произошло уже столько событий. Если бы я хоть раз за это утро сдалась и дала аллигаторам меня сожрать, я бы не получила необходимую помощь и не смогла твердо встать на обе ноги, хоть они у меня и ненастоящие.

На праздник в школу я приехала задолго до начала. Учительница Колина даже не поверила, что я смогла прийти. Но на пути к этому радостному событию меня не остановит даже сломанная нога (и болото с аллигаторами).

Синди Чарлтон

Неожиданная радость

Истинное раскаяние означает полное примирение с человеком.

– Лоана Блэквелл

Был прохладный весенний вечер. Я как раз заканчивала мыть посуду после ужина, когда у меня зазвонил телефон. Причем звонок раздался не на мобильный, а на стационарный номер, что было большой редкостью в последнее время.

– Это Линда Ньютон? – спросила женщина, чей голос мне показался смутно знакомым.

– Да, – ответила я, пытаясь определить, кто звонит.

– Это Джанет Роудс.

Имя мне показалось знакомым, но саму женщину я не вспомнила. За свою жизнь с кем я только не была знакома! Мне довелось проживать на обоих побережьях, в крупнейших городах Калифорнии – так что у меня было много знакомых, всех сразу и не припомнишь.

Позвонившая мне Джанет стала объяснять что-то насчет Гавайев, на которые она переехала, но и это не помогло мне вспомнить ее. Я все еще не понимала, чем вызван ее звонок – тем более что разница между нашими часовыми поясами была три часа.

– Я звоню, чтобы извиниться перед вами… – в конце концов сказала Джанет – и вот только тогда я ее узнала!

Надо же, двадцать лет прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз. И та встреча была одной из самых неприятных в моей жизни. Поистине неожиданный звонок!

– Я хочу попросить у вас прощения за скандал, который устроила в классе, когда вы были учителем моей дочери. Мне очень стыдно, что в тот день я отчитала вас за то, что вы наказали Стефани. Я вела себя безобразно. Теперь-то я понимаю, что вы были правы. И наказали ее совершенно справедливо. Вы хотели сделать как лучше для нее… Вы, наверное, удивляетесь, почему я не позвонила раньше? – продолжила Джанет и тут же пояснила: – Я сейчас прохожу терапию… И чтобы мое выздоровление шло быстрее, я разыскиваю людей – всех, с кем когда-то воевала или на кого обижалась, – и стараюсь помириться с ними, прошу у них прощения.

Ух ты! – опешила я. Вот уж никогда не думала, что все повернется такой удивительной стороной!

Двадцать лет назад я очень переживала из-за того неприятного инцидента. Я была молода и преподавала в школе всего лишь второй год. Дочь Джанет, Стефани, вела себя очень грубо и вызывающе – она была агрессивно настроена к другим ученицам класса, обижала их. И однажды я в качестве наказания заставила ее на перемене остаться в классе. Я была добра и справедлива, когда назначала ей это наказание (по правде сказать, Стефани мне нравилась, хотя ее вызывающее поведение доставляло много проблем). Но на следующий день после этого в класс явилась ее мать – вот эта самая, Джанет, звонившая мне сейчас – и, полная праведного гнева, стала обвинять меня во всех смертных грехах, начиная от несправедливости по отношению к ее дочери и заканчивая упреками в том, что я взращиваю фаворитов и не забочусь одинаково обо учениках. Она кричала так громко, что учителя в соседних классах, включая нашего директора, невольно стали свидетелями этого скандала.

Обвинения Джанет опустошили меня, потому что ничто из того, что она говорила, не было правдой. Мне удалось удержаться от слез, пока она стояла передо мной, но как только она ушла, я разрыдалась и плакала весь день и весь вечер. А после этого провела несколько бессонных ночей. Школа была маленькой, поэтому скандал имел определенный резонанс – меня стали обсуждать и дети, и родители, и коллеги. Когда-то я испытывала огромную радость, приходя в класс и занимаясь со своими учениками, но после той стычки стала чувствовать себя, как под микроскопом. В течение нескольких следующих недель я все еще не могла прийти в себя. Я начала сомневаться в своих преподавательских способностях, да и вообще в собственном сердце. Я задавалась вопросом: неужели и в самом деле я взращиваю фаворитов? Неужели я разделяю класс на любимчиков и нелюбимчиков? Я была несчастна, перестала верить в свое призвание, перестала верить себе.

В конце концов, я договорилась о встрече с директором школы, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Но после этой встречи я не стала сразу же чувствовать себя лучше.

Впрочем, директор ни в чем не обвинила меня – ее позиция была мудрой. Она сказала:

– Давайте подождем и посмотрим, будут ли какие-то последствия. Успокоится ли мать Стефани или пойдет дальше в своих обвинениях.

Я согласилась с ней и кое-как завершила тот учебный год, твердо придерживаясь своего решения, что если Стефани снова будет вести себя вызывающе, я ее снова накажу несмотря на то, что ее мать может заявиться в школу с новым скандалом. И эта моя позиция оказалась правильной.

Теперь же, два десятилетия спустя, мать Стефани нашла меня и просила у меня прощения. Такого поворота я никак не ожидала!

Две мысли пришли мне в голову во время этого телефонного разговора. Во-первых, это то, что та болезненная история давно мной забыта и уже не приносит боли. Когда-то я сильно переживала. Но со временем научилась легче переносить критику. Моя самооценка выросла, и я теперь намного быстрее различала правду от неправды. Теперь меня нелегко выбить из седла. В то время правда заключалась в том, что у