Куриный бульон для души. Прощение исцеляет. 101 теплая история о том, как оставить прошлое и начать двигаться вперед - Эми Ньюмарк

Джейсон взглянул на меня – и слезы потекли по его щекам. Я обняла его и чувствовала себя так, будто обнимаю своего ребенка.

Спустя несколько месяцев было назначено слушание по делу Джейсона, и я совершила еще одну поездку в Колорадо, чтобы присутствовать на заседании. Джейсон стоял в коридоре, когда я подошла к дверям суда. Мы взглянули друг на друга и обнялись. Я сделала свое заявление от лица жертвы и умоляла судью не приговаривать Джейсона к тюремному заключению. Я просила определить его на общественные работы, чтобы он мог рассказать другим людям о том, каково это – очнуться и понять, что твой друг погиб из-за твоего необдуманного поступка. Но мои просьбы не помогли Джейсону: его все-таки приговорили к тюремному заключению.

Таким образом навсегда изменилась жизнь не только нашей семьи, но и жизнь Джейсона… Такова была плата за легкомыслие.

Некоторые люди говорили, что никогда не смогли бы сделать то, что сделала я, и что приятель моего сына, из-за которого Бобби умер, не заслуживал прощения. Но я на это отвечала: «Вряд ли Джейсон сознательно хотел убить Бобби. Когда он сел пьяным за руль, он просто не думал, к чему это приведет. Все, кто был в этой машине тогда, – все они зеленые мальчишки, они просто хотели повеселиться… Никто никого не хотел убивать преднамеренно. Глупость и легкомыслие – вот в чем была их основная вина».

Мы все когда-то были молодыми и глупыми. Мы все постигаем трудные уроки, совершая ошибки. Кто-то совершает страшные ошибки и расплачивается за них собственной жизнью или тюрьмой.

В прошлом я тоже делала глупости. И тоже выпивала. И даже садилась за руль, как Джейсон, подвергая опасности других и себя, и даже не осознавала возможных последствий. Но трагедия с моим сыном еще раз показала мне, как важно не садиться пьяным за руль.

Я не поддерживала и не поддерживаю связь с Джейсоном, потому что горе после потери сына было очень велико, и я тяжело с ним справлялась и до сих пор переживаю утрату. Но я очень надеюсь, что Джейсон усвоил тот жестокий урок и, когда вышел на свободу, смог поделиться собственным опытом с другими.

 Кэтрин Инскор

Мое путешествие к прощению

Когда вы испытываете неприязнь к другому человеку, вы эмоционально связаны с ним. И эта связь – прочнее стали.

– Кэтрин Пондер

Когда мне было двенадцать, отец ударил меня по лицу и сломал нос. Это был не первый случай, когда он меня бил, но по лицу ударил впервые. Раньше же в основном использовал розги.

Я выросла на Юге Америки, и здесь царила суровая дисциплина. У нас было принято говорить: «Пожалеешь розог для ребенка – испортишь его». И отец это правило воспринимал всерьез.

Тот удар по лицу был первым и единственным в моей жизни и сильно повлиял на меня. Но в память о себе отец оставил не только этот «подарок». Помимо физических оскорблений он не скупился и на словесные. Он был человеком строгим и очень критичным – все его замечания глубоко врезались мне в сердце и оставили серьезные травмы. А похвалы и комплименты отец раздавал редко, но даже его похвалы звучали сомнительно.

Когда я делала что-то хорошее, у отца обычно возникал вопрос: почему же я не сделала это лучше. Кто-то, может, решит, что он так мотивировал меня к раскрытию моего потенциала. Но я в этом сомневаюсь. На самом деле, чем взрослее я становилась, тем больше убеждалась, что способы, которыми действовал отец, ошибочны и опасны.

В результате я не только выросла неуверенной в себе из-за своего сломанного носа, но мне не хватало и общей уверенности. Я не верила в то, что могу чего-то достичь, и не думала, что вообще в чем-то хороша. Несмотря на то, что в подростковом возрасте я была в основном отличницей и три года подряд представляла школу на окружном конкурсе по орфографии, позже, в старших классах, я бросила учебу и устроилась работать на фабрику.

По мере того как я становилась старше, моя самооценка возрастала. Я увлеклась фотографией, сдала экзамены на аттестат зрелости и решила поступить в колледж, оставив фабрику. Отец чуть ли не в глаза мне смеялся, обесценивая мои долгоиграющие планы.

Мои родители были немолоды, когда я родилась. Я была третьим, не запланированным ребенком, появившимся на свет через двадцать лет после моего среднего брата. Отцу в конце Великой депрессии было всего девятнадцать, и на его долю, без сомнения, выпала трудная жизнь. Он много и тяжело работал и, в сущности, остался безграмотным. И, думаю, со времен юности в нем на всю жизнь закрепилось представление о том, что высшее образование – это что-то недосягаемое и недоступное. Даже для его умной юной дочери. Отец умер за месяц до того, как я начала учиться в колледже. И так и не узнал, что в итоге я получила диплом бакалавра и сделала успешную карьеру в местной газете.

Став взрослой, я исправила свой нос, прооперировав у пластического хирурга. Но внутреннюю травму устранить оказалось гораздо сложнее. В какой-то момент я подумала, что справлюсь самостоятельно, без помощи специалистов, но переоценила себя. И, в конце концов, нашла профессионального психотерапевта, потому что чувствовала, что обиды на отца так глубоко спрятаны во мне, что самостоятельно мне их не достать.

Я думала, что многое простила и осознала, однако выяснилось, что я все еще очень крепко держалась за свое негодование. Призраки моего детства продолжали преследовать меня. И мне очень хотелось исцелиться. Я чувствовала, что заслуживаю исцеления.

У писательницы Кэтрин Пондер я вычитала, что прощение и обида тесно связаны друг с другом, и невозможно по-настоящему простить, если внутри ты до сих пор обижаешься.

На одном из последних сеансов терапевт задал мне несколько вопросов: что такое прощение? чего мне не хватает для прощения? как выглядит прощение? и с чем его можно сравнить?

Я попыталась ответить. Но, если честно, потерпела неудачу. Единственное, что я поняла, пока ломала голову над ответами, – это то, что до