Вадим Бурлак - Русский Париж

Антиох Дмитриевич задумался, взглянул куда-то мимо студентов и поинтересовался:

— Так почему же яд не подействовал?

Те снова переглянулись.

— Об этом парочка под масками не обмолвилась… Заговорили вроде бы о другом, — неуверенно ответил Андрюха Большой. — Месье сообщил, что Лебрен приказал разбудить тарантула… Так и сказал. И с его слов, сделать это надо не один, а несколько раз. Лишь тогда, дескать, ядовитая тварь проснется и убьет намеченную жертву. Кавалер передал мадемуазель какую-то вещицу, завернутую в платок. На том они и расстались.

— Уснувший тарантул… — почти шепотом произнес Кантемир. — Спящий тарантул…

Князь вздрогнул и резко подался вперед:

— На этом и закончились ваши вчерашние приключения?

— Никак нет, — дружно ответили студенты.

— Я отправился за розовым портшезом, — сказал Андрюха Большой, — и оказался в восточной части острова Сен-Луи, где проживают банкиры и ростовщики. Остановились у дома с барельефами Геркулеса, львов и, кажется, волков или псов. Мадемуазель вспорхнула с кресла, сняла маску и вошла в парадную дверь. А слуги понесли портшез к боковому входу. Тут-то я и объявился. Не зря в университетских спектаклях играю. Сам месье Лесаж рукоплескал мне. Изобразил я пылкого, потерявшего рассудок влюбленного. Выхватил стилет, стал размахивать им и орать: «Вернись, прекрасная Маргарита!.. Иначе убью и тебя, и себя!..». Конечно, жаль стилета… Навалились слуги, отняли его, меня изрядно помяли, зато растолковали, что в розовом портшезе была вовсе не Маргарита, а некая Жанна-Антуанетта Пуассон.

Кантемир сумел не выдать волнения при этом имени. Он лишь слегка кивнул и обратился к Андрюхе Маленькому:

— Ну а вы чем занимались?

— А я сплоховал, — развел руками студент. — Отправился следом за незнакомцем. Опасался, что он прыгнет в карету и умчится. Но у месье кареты не оказалось. Он сорвал маску и двинулся пешком. Сопровождал я его до ворот Сен-Дени.

Андрюха Большой хмыкнул и с усмешкой перебил приятеля:

— В дом с амурчиком, стоящим на голове, ты, конечно, не посмел заглянуть.

— Амурчик, стоящий на голове? Не слыхал о таком, — удивился Кантемир. — Быстро же вы, господа студенты, освоились в славном Париже!..

Приятели, едва сдерживая улыбки, заговорили наперебой:

— Вашему сиятельству негоже знать о подобных заведениях…

— Есть такой проказный домишка, неподалеку от Сенденийских ворот. Поначалу над дверью там висел привязанный за ногу мраморный амурчик. Потом полиция оштрафовала владелицу дома, а заодно конфисковала легкомысленное изваяние.

— Так содержательница заведения мадам До-Ду велела нарисовать амурчика над входом.

— Изрядно преуспели вы в познании французской столицы, — Кантемир шутливо погрозил пальцем студентам. — Ну а дальше-то что?

Андрюха Маленький почесал затылок:

— Эх, говорил мне батюшка не хаживать к парижским девицам без шпаги!.. Сорбонцам-то после зимней потасовки пока запрещено шпаги носить. Вот мы с Васькой и Андрюхой Верстой и приладились хранить их у нашего французского приятеля. Жюля, по прозвищу «Заячья Губа». Он как раз неподалеку от Сендейских ворот таверну держит и разные вещицы под залог принимает. Вот к нему я и кинулся за своей шпагой. А как же без нее?.. В споре да в драке лучше всего узнаешь человека. Ну, не мог я посметь с кулаками на благородного француза кидаться. За подобное полиция не жалует. Решил под видом ревнивого вюртембержца скандал учинить и на поединок месье вызвать.

Кантемир поморщился:

— Сколько раз твердил: будьте осторожны с выбором знакомых!.. Видимо, не вышибить из вас своеволия, пока в беду не попадете. Продолжайте!..

Андрюха Маленький печально отвел в сторону взгляд:

— Опростоволосился я… Опоздал… Когда вернулся, в заведении мадам До-Ду незнакомца уже не было.

— Так вы, что, со шпагой рыскали по непристойному дому? — Взгляд Кантемира снова стал насмешливым. — Небось переполошили всех постояльцев До-Ду?..

— Как можно, ваше сиятельство?!.. Мы с приятелями каждый день вспоминаем ваши наставления и инструкции, — поспешно ответил Андрюха Маленький. — Шпагу я в травке спрятал, у входа в дом с перевернутым амурчиком. Лишь, как истинный вюртембержец, поорал маленько немецкие ругательства.

— Очень ты похож на вюртембержца, — не сдержал ехидного замечания Андрюха Большой.

— Да уж не хуже тебя в спектаклях лицедействую, — обиженно проворчал в ответ приятель.

Кантемир снова почувствовал боль. Тут же появилась усталость.

— Вот что, господа ночные комедианты, — медленно заговорил он. — Об этом происшествии — никому ни слова. Если встретите мадемуазель Пуассон или беседовавшего с ней месье, оставайтесь безучастными и не устраивайте за ними слежку. А ко мне загляните на следующей неделе. Авось Петербург нас порадует не только письмами, но и деньгами.

Кантемир поднялся из кресла:

— Павлуша еще приготовит вам кофе. Извините, господа студенты, больше нечем попотчевать вас.

Гости отвесили поклоны и направились на кухню.

Кантемир вернулся в спальню.

Боль усилилась. Он потянулся к спасительному флакону. Коснулся его и замер. Вспомнились слова: «Разбудить тарантула»… «Спящий тарантул»… Об этом необычном яде рассказывал учитель фехтования Мандзони.

Флорентийцы изготавливали «спящий тарантул» еще в XIV веке, когда Францию сотрясала Жакерия — восстание, охватившее полстраны. Агенты Наваррского короля Карла Злого сумели отравить этим ядом нескольких предводителей Жакерийского восстания. Вначале «спящий тарантул» никак не проявил себя. Но через некоторое время отравленным преподнесли букетики фиалок. Запах невинных цветов разбудил дремлющий в организме яд.

«Там, где изготавливают смертельное зелье, умеют и спасать от него», — говорил Мандзони. Он не только мастерски владел шпагой, но и преуспел в медицине.

Несколько месяцев назад, во время легкого недомогания Кантемира, учитель фехтования осмотрел его и высказал тревожное предположение:

— «Спящий тарантул» внутри вас… Неприметный сигнал ему — и смертоносная тварь проснется. Как выглядит этот сигнал? Он может таиться в духах прекрасной дамы, в бокале вина, в чашечке кофе, во флаконе лекарства… Излечиться от «спящего тарантула» можно только в Италии. В Париже, князь, вы не найдете спасения…

Поверил ли Кантемир словам об отравлении флорентийским ядом? Доказательств этому нет. Но болезнь и обращения к петербургским сановникам с просьбой отпустить его на несколько месяцев в Италию, на лечение, документально подтверждены.