Вадим Бурлак - Русский Париж

Но дипломатическая служба не прерывала и литературную деятельность Антиоха Дмитриевича. Он по-прежнему писал стихи «сатиры», переводил с латинского древних авторов и своих французских современников.

Может, поэтому он впоследствии заявил другу, члену «Французской академии надписей» Октавиану Гуаско: «И с берега Темзы я видел Париж!..».

В 1737 году Кантемир получил от своего правительства задание вступить в тайные переговоры с французским послом в Лондоне.

Произошло это после высылки из России посланца Людовика XV, аббата Ланглуа. Под именем Бернардони он был направлен в Петербург, чтобы убедить императрицу Анну Иоанновну признать королем Польши Станислава Лещинского. Аббат Ланглуа не добился успеха в России. Его высылка вызвала недовольство Людовика XV. Перед Кантемиром стояла задача восстановить дипломатические отношения России и Франции, которые были прерваны в связи с войной за польское наследство в 1733–1735 годах.

Антиох Дмитриевич справился с поручением. Императрица Анна Иоанновна присвоила ему придворный чин камергера и, со «степенью полномочного министра», назначила русским посланником в Париже.

Наконец, мечта, — побывать в этом городе и встретиться с учеными, писателями, художниками, философами, — сбылась.

По мнению Октавиана Гуаско, в сентябре 1738 года в Париж прибыли как бы два Антиоха Кантемира. Один из них — знатный, респектабельный русский князь, опытный дипломат, достойный встреч с королем, другой — восторженный поэт, готовый общаться на равных с ремесленниками, студентами, нищими художниками, бродячими артистами. «По прибытии в Париж он не пренебрег ничем, что могло бы сблизить его с литературной средой страны».

Столица Франции оправдала надежды русского посланника. С первых же дней пребывания в Париже он, в нарушение дипломатического этикета, стал совершать тайные прогулки по городу.

Впрочем, тайна эта вскоре была раскрыта агентами кардинала и фактически первого министра Франции Андре Эркюль де Флёри. Бывший воспитатель короля Людовика XV, этот самый влиятельный государственный деятель Франции в тридцатых и в начале сороковых годов XVIII века приказал не мешать князю Кантемиру совершать прогулки по городу, «непристойные столь знатной особе».

Опытный политик Флёри знал, что рано или поздно подобные прогулки можно будет использовать в интригах против русского посла. Ведь и во время шумных уличных карнавалов, и в ночной тишине города весьма удобно устраивать любые провокации.

Французский историк Комбо дает описание города конца XVII — начала XVIII столетия: «Париж насчитывал в ту пору от 400 000 до 500 000 жителей… (Несмотря на то что король предпочитал Версаль)… резиденции королевских министров и придворных остались в Париже…

В городе по-прежнему сосредоточены все крупнейшие государственные институты: Верховный суд и Парламент, Правосудие и Полиция, академии, научные учреждения, королевские мануфактуры…

Завершается строительство Квадратного двора Лувра… Тюильри расширяется за счет северного павильона (архитектор Лево) и великолепного сада, созданного Ле Нотром. Дом Инвалидов, построенный вслед за зданием госпиталя Ла Сальпетриер и открытый в 1674 г., предназначался для лечения раненных в бою солдат. Этот величественный архитектурный ансамбль (с двумя церквями) как бы вырос посреди обширной равнины Гренель. В честь короля сооружаются две большие площади: площадь Побед (1689) и Вандомская (1698)…

Париж продолжает расширяться за счет пригородов. Чтобы навести в этом порядок, новый генеральный лейтенант полиции Марк-Рене Левуайе де Полми д'Аржансон приводит в исполнение королевский ордонанс от 12 декабря 1702 г., что означает окончательное разделение города на 20 кварталов.

Эпоха Регентства, начавшаяся после смерти Людовика XIV (1715) с возвращения пятилетнего монарха в столицу (12 сентября 1715 г.) вновь превращает Париж в место придворных празднеств… Уже за несколько лет до этого в многочисленных городских залах для игры в мяч давались театральные спектакли. В 1643 г. Жан-Батист Поклен (Мольер) поселяется на улице Мазарини. Театр «Комедии Франсез», основанный в 1681 г., занимает зал для игры в мяч на улице Фоссе-Сен-Жермен. Частные и общественные сады, мосты, бульвары становятся местами развлечений и прогулок.

Королевский сад лекарственных растений (Ботанический сад), Тюильри, Двор королевы, Новый мост и др. — отныне это модные утолки Парижа, где проводят время тысячи горожан, приходящие сюда себя показать, прогуляться между торговых лавочек или поаплодировать бродячим акробатам».

Кантемир наблюдал за обыденной жизнью горожан, за строительными работами, посещал трактиры и дешевые театры, затевал разговоры с прохожими. Как правило, на улицах Парижа его принимали за студента.

…— Прав Фонтенель: предсказание Амалии запомнилось…

Антиох снова взглянул в окно. Дрозд исчез. Лишь ветка, на которой он сидел, слегка покачивалась.

— Может, его и не было вовсе? А стук в оконце — всего лишь сон?.. — попробовал успокоить себя Кантемир.

Боль в животе возобновилась.

— Себя не обманешь… Черная птица в окошке — посланец реальности, а не причуда сновидений, — Антиох потянулся за синим флаконом.

Тот был рядом, на столике у кровати. Но рука плохо повиновалась. Пальцы никак не могли ухватить сосуд с заветной настойкой.

Бесшумно распахнулась дверь. Лакей Павлуша обеспокоенно взглянул на хозяина и тут же подлетел к нему.

— Кликнул бы меня… Зачем же, князь, самому беспокоиться? — назидательно забормотал Павлуша.

Отработанным движением он вылил из флакона в ложку тягучую коричневую жидкость. Кантемир покорно выпил и откинулся на подушки.

— Уже не в состоянии ложку поднести ко рту, — виновато улыбнулся Антиох.

Лакей махнул рукой:

— Здоровье, как судьба, переменчиво. Сегодня хворь голову к подушке гнет, а завтра, князь, опять будешь шпагой махать у месье Манцони!..

— У синьора Мандзони, — поправил лакея Кантемир. — Только он уж как месяц бежал из Парижа — то ли на родину, в Италию, то ли в Испанию…

Антиох усмехнулся и вытянул вверх правую руку:

— Удастся ли снова взяться за шпагу?..

Князь внезапно смолк и тут же заговорил о другом:

— Есть почта из Петербурга?

Павлуша пожал плечами:

— Вчера доставили… Не хотел на ночь глядя беспокоить. Сюда принести?