Николай Семашко - Кох. Вирхов

Как уже сказано было, Кох умел сочетать чистую науку с приложением ее к практической жизни. Свои бактериологические познания он применил к исследованию дезинфекционных средств. В этом отношении он вместе со своими учениками проделал большую работу в Управлении здравоохранения. Особенно они потрудились над вопросом об уничтожении спор бактерий, которые, как убедился Кох в своих работах над сибирской язвой, отличаются особенной устойчивостью против вредных для них влияний и особенно трудно поддаются обеззараживанию. Задача дезинфекции состоит в том, чтобы убить не некоторые, а все бактерии, то есть обеззаразить по-настоящему. «Только такое средство должно употребляться для дезинфекции, — писал Кох в своем труде, — которое убивает все микроорганизмы без различия».

Но особенно поработал эти годы Кох над туберкулезом. Этой болезнью интересовался он давно. Однако все его попытки и все попытки ученых до него не приводили к желательным результатам: возбудителя туберкулеза не удавалось найти. Последним словом в науке о туберкулезе в то время было открытие Конгейма: при заражении туберкулезом животного он находил в зараженном органе бугорки (откуда и название туберкулеза — «бугорчатка»). Бугорки эти состояли, главным образом, из распада ткани, гноя; очевидно в них-то и заключались в большом количестве возбудители туберкулеза. Но открыть этих возбудителей под микроскопом, несмотря на все старания, не удавалось.

Кох с его добросовестностью и настойчивостью принялся за эту работу. Целыми днями, с утра и до поздней ночи, он не выходил из своей лаборатории. Он часто заходил в инфекционную больницу, находившуюся недалеко от его лаборатории, и долго просиживал там в туберкулезном отделении.

Один раз в этом отделении умер рабочий; при вскрытии оказалось, что легкие и некоторые другие органы его сплошь покрыты туберкулезными бугорками. Кох вырезал кусочек зараженных органов, принес их в свою лабораторию и засел за исследование их.

Ученики Коха, видя, что он почти не выходит из лаборатории, догадывались, что он что-то готовит. Наконец, Коху удалось путем разводки содержимого этих бугорков в кровяной сыворотке, путем тщательного окрашивания препаратов анилиновыми красками вдруг заметить под микроскопом тоненькие нежные палочки, окрашенные в синий цвет. Открыть их было не так легко. Это не были толстые, большие, хорошо видимые палочки сибирской язвы. Это были едва заметные даже под хорошим микроскопом тоненькие синенькие черточки. Осторожный Кох еще и еще раз проверил свою находку. Он снова разводил культуру этих бацилл из бугорков; он снова тщательно окрашивал препарат, с величайшей осторожностью обмывал его от всех посторонних примесей, чтобы не принять случайный сор за бактерии, — опять получалась та же картина: маленькие синие палочки лежали у него в поле зрения микроскопа.

Убедившись, что эта находка не случайность, Кох позвал своих учеников. Все столпились вокруг его микроскопа и в один голос радостно закричали: «Учитель, ведь вы же сделали величайшее открытие! Загадка туберкулеза разгадана». Кох ласково улыбнулся и сказал: «Нет, это только начало работы». По учению Коха, для того чтобы доказать, что данный микроорганизм является возбудителем данной болезни, нужны три условия (знаменитая «триада» Коха): этот микроорганизм должен обязательно, во всех случаях, находиться при данной болезни; прививка животным данного микроорганизма должна обязательно вызвать данное заболевание, и, наконец, данный микроорганизм должен объяснить самый процесс развития болезни в организме.

Кох начал выполнять второе свое условие: он пытался заражать опытных животных туберкулезными бациллами. Сперва опыты эти у него не удавались. Но так как туберкулез поражает прежде всего и чаще всего дыхательные органы, так как зараза прежде всего проникает в них, то Кох придумал следующий способ: он сажал в ящик, как в Ноев ковчег, самых разнообразных животных: мышей, морских свинок, кур и т. д. Через специальные отверстия в ящике он нагнетал туда воздух, в котором в громадном количестве были разбрызганы туберкулезные бациллы. Животные вдыхали этот зараженный воздух. Кох добился своего: громадное большинство его опытных животных таким путем заражалось туберкулезом, а многие погибали от него. Таким образом и второе условие Коха было выполнено.

Третье требование — объяснение патологического процесса — было выполнено еще Конгеймом в его учение о бугорках. Так было твердо установлено, что палочка, открытая Кохом (впоследствии названная «палочкой Коха»), действительно является возбудителем туберкулеза.

24 марта 1882 года Кох делает в Берлинском физиологическом обществе обессмертивший его доклад — «Об этиологии туберкулеза». Пожалуй, трудно найти в истории медицины другое сообщение, которое так потрясло бы весь медицинский мир не только в Германии, но и во всех других странах, как этот доклад. Даже старик Вирхов, присутствовавший на докладе, на которого были устремлены взоры всего собрания, не нашел ничего возразить. С обычной своей обстоятельностью и точностью Кох не только описал открытую им туберкулезную палочку, он разъяснил ее специфические особенности, ее способность и неспособность окрашиваться различными красками, ее неподвижность, патологические процессы, при которых находят эту палочку; описал препараты с десятков опытных животных, которых он заражал туберкулезом, начиная с петуха и свиньи и кончая обезьяной; показывал чистые культуры туберкулезных бацилл. Таким образом исключалась возможность деятельности других бактерий и устанавливалась специфичность туберкулезной палочки. Тогда же Кох указал на значение его открытия для раннего распознавания туберкулеза (исследование мокроты под микроскопом) и для профилактики туберкулеза через дезинфекцию.

Тогда-то «заметили» Коха, и он получил повышение по службе — «обер штабс-врача первого класса». Имя Коха гремело на весь мир.

К 1883 году относится интересный инцидент — столкновение двух величайших ученых того времени — Коха и Пастера. Кох давно уже относился скептически к учению Пастера о предохранительных прививках: «Как можно прививать против бешенства, когда неизвестен даже возбудитель бешенства?» думал Кох. В этом сомнении Коха была правильная и неправильная стороны. Правильная сторона состояла в том, что Пастер, отличавшийся темпераментом страстного бойца, иногда применял прививки без достаточной осмотрительности. Известны случаи, когда он своими прививками губил не только животных, но даже и людей. Но из-за того, что прививки тогда не были еще достаточно точно методически проработаны, нельзя было отрицать самую возможность пользоваться прививками: нельзя было вместе с мутной водой выплескивать здорового ребенка. И вот, в 1883 году в Женеве, в присутствии виднейших представителей международной медицины, Пастер сделал блестящий доклад на тему: «Как предохранять живые существа от заразных болезней путем введения в них ослабленной культуры микробов». В своем докладе он старался доказать, что «основные принципы уже найдены и никто не может отрицать, что будущее богато самыми радужными надеждами. «Мы все воодушевлены высокими стремлениями, — закончил с пафосом Пастер, — стремлениями к прогрессу и истине».