Выслеживая Вьет-конг Личные воспоминания участника программы «Феникс» - Стюарт Херрингтон
Перед тем как связаться с Тюа, я быстро попытался изучить все возможное о вьетконговском движении в общине Хьепхоа из других источников. Для того, чтобы наладить полноценный диалог с Хай Тюа, мне нужно было быть хорошо осведомленным о революции в Хьепхоа, иначе я не смог бы задать правильные вопросы и отличить правдивые ответы от лжи. Если я рассчитывал на сотрудничество с Тюа, важно было завоевать его уважение с самого начала наших отношений. Чем больше я буду знать о Хьепхоа на начальном этапе наших бесед, тем больше смогу узнать.
К счастью, один из наших ночных патрулей в Хьепхоа недавно устроил засаду на вьетконговского курьера. Счастливчику удалось спастись, но при бегстве он выронил сумку с документами. Среди ее содержимого был блокнот, который явно принадлежал начальнику охраны вьетконговцев в общине. В этом интересном документе содержался постраничный отчет о состоянии революционного комитета Хьепхоа. На одной из страниц были указаны имена членов партизанского отряда общины и количество риса, выданного каждому. На другой странице были перечислены имена нескольких крестьян, которых автор подозревал в том, что они являются правительственными информаторами. В одной из записей даже были указаны имена ключевых членов революционного комитета общины. Эта записная книжка была просто находкой, которая позволила нам перепроверить многое из того, что Хай Тюа расскажет мне после начала наших бесед. Мне также удалось связаться с еще одним бывшим вьетконговцем из Хьепхоа, человеком, который когда-то был одним из подчиненных Тюа и перебежал к нам за несколько месяцев до него. Я договорился об одновременном допросе их обоих, что позволило бы мне перепроверить услышанное. Этот человек согласился поговорить со мной с двумя условиями: во-первых, мы должны быть скрытными, а во-вторых, я должен быть был «благосклонным» к его экономическому положению (классический вьетнамский способ косвенного требования возмещения затрат).
Таким образом, проект начал приобретать очертания. С Хай Тюа было легко связаться, поскольку он все еще проживал в центре «Тиеу Хой». Я выяснил, что он сказал своему куратору там, что хотел бы работать на американцев — эта информация позволила мне легче добиться его сотрудничества. Когда я обратился к нему, Тюа автоматически предположил, что его сотрудничество — это цена за хорошую работу с американской группой советников, поэтому с готовностью согласился встретиться со мной при условии, что мы будем вести наши отношения конфиденциально. Мы договорились о порядке встреч, который позволял мне видеться с Тюа каждое утро, а затем встречаться с другим человеком во второй половине дня. Ни один из них не знал, что я общаюсь с другим.
В течение следующих двух месяцев я погрузился в драму общины Хьепхоа. Тематика наших бесед варьировалась от дней японской оккупации деревни во время Второй мировой войны до возвращения и окончательного поражения французов и, наконец, до прихода американцев. Это была не очень красивая история, связанная с почти тридцатью годами подрывной деятельности, подозрительности и военных конфликтов. Также нелегко было вытянуть из этих двух мужчин те многочисленные аспекты истории, которые сделали бы ее значимой для американского читателя. Жители общины Хьепхоа так долго были погружены в конфликт, насмотрелись столько насилия и двуличия, что все актеры этой драмы воспринимали эти вещи почти как должное. Для меня, воспитанного на правилах и принципах существования в Америке среднего класса, мир, который описывали Хай Тюа и его бывший подчиненный, не мог быть более чуждым.
Я быстро понял, что для того, чтобы сверить слова этих двух людей друг с другом и с многочисленными документальными источниками, которые попали к нам в руки за эти годы, мне придется потратить немало усилий. Чтобы проект удался, оба информатора должны были с самого начала знать, что им не удастся избежать наказания за ложь или старый трюк с притворным незнанием. Предсказуемо, что в самом начале наших отношений каждый из них пытался лгать, но безуспешно. Поскольку я был вооружен возможностью перепроверять бóльшую часть того, что они говорили, мне не составило труда установить с ними прагматичные отношения, без всякой чепухи.
В результате наших марафонских дискуссий появилась интригующая хроника становления вьетконговского движения в общине Хьепхоа. Хай Тюа, например, смог вспомнить короткую, но безжалостную японскую оккупацию своей деревни в последние дни Второй мировой войны.
Как вспоминал Тюа, японцы управляли Хьепхоа очень жестоко. Если фермер возражал против высоких сборов урожая, оккупанты просто сжигали его посевы. Такая тактика быстро привела к формированию деревенского движения сопротивления. По мере приближения к концу войны все чаще стали появляться предположения о том, вернутся ли французы. Многие жители деревни верили, что французы никогда не откажутся от своих позиций во Вьетнаме, поэтому, когда распространилась весть о предстоящей капитуляции японцев, между местными лидерами сопротивления и японским командиром была заключена сделка. На японский склад оружия был совершен «налет», которому, по договоренности, японский гарнизон не сопротивлялся. Таким образом, когда в Хьепхоа вернулся первый француз, бóльшая часть японского оружия находилась в руках людей, которые вскоре стали известны как Вьетминь.
Отец Хай Тюа с 1946 по 1950 год служил при восстановленной французской администрации заместителем старосты общины Хьепхоа, и по мере того, как Вьетминь наращивал свои усилия по разгрому французов, эта работа становилась все более опасной. Тех вьетнамцев, которые служили французам, во Вьетмине называли вьет зян, «вьетнамскими предателями». Я спросил Хай Тюа, как его отец справлялся с этой деликатной ситуацией, и вот что он ответил:
Мой отец был умным человеком. Он обстругивал палку о двух концах. Ему не очень нравилось работать на французов, но он боялся, что если он уйдет, то его преемник не будет заботиться о людях. В первую очередь он всегда заботился о жителях Хьепхоа. Поэтому, несмотря на то, что он работал на французов, он также дружил с сопротивлением. Он сотрудничал с ними ровно настолько, чтобы они не хотели его устранять, потому что были уверены, что его преемник будет еще хуже.
Тюа объяснил, что его отец смог пройти по тонкому пути между двумя сторонами отчасти потому, что он вырос в одной деревне с главным лидером сопротивления в общине. Именно с таким явлением неофициального согласия между ранними вьетминьцами и правительственными чиновниками я неоднократно сталкивался, изучая реалии войны в Хаунгиа. Когда Тюа описывал роль своего отца при французах, многое в его истории удивительным образом совпадало с тем, что мы начали узнавать о нашей нынешней ситуации. За двадцать пять лет история повторялась.
Хай Тюа рассказал о попытках французов восстановить свой контроль над
