Маршалы Наполеона. Исторические портреты - Рональд Фредерик Делдерфилд
Среди четырех командиров, которые откликнулись на приказ только что прибывшего генерала Бонапарта явиться в его штаб, было три будущих маршала: убежденный сторонник муштры Серю-рье, бывший контрабандист Массена и важничающий Ожеро, всем своим видом показывающий, что ему на все наплевать. Последний год все они провели, отражая угрозу со стороны австрийцев значительно меньшими силами — войсками, состоящими из не получавших жалованья полуголодных людей.
Бонапарт, полный свежими воспоминаниями о своей победе над толпой парижан и ставший женихом менее двух недель назад, встретил ветеранов в Ницце. Все трое с самого начала не испытывали к этому низкорослому выскочке особого расположения. Серюрье был вдвое старше его. Он уже воевал, когда маленький, болезненный корсиканец еще лежал в колыбели, а здоровяк Ожеро, за спиной которого была уже сотня разных приключений, мог поломать нового главнокомандующего о колено. Андре Массена глубокомысленно осмотрел нового генерала из-под темных бровей и пришел к выводу, что перед ним стоит просто удачливый хлыщ, едва ли способный найти источники быстрого обогащения. Все трое сражались на этом театре достаточно долго, чтобы он успел им опостылеть, и все трое проявили свое презрение к новичку, даже не сняв шляпы, когда он вошел в помещение. Наполеон тотчас же снял свою собственную, так что они вынуждены были последовать его примеру. Он немедленно вернул свою шляпу на место и посмотрел им прямо в глаза. Генералы выдерживали его взгляд в течение нескольких секунд, затем каждый из них потупился и начал изучать пол. Он укротил их, не сказав ни одного слова. Жестко, но вежливо он точно информировал их о том, что собирается делать, дал инструкции и отпустил кивком. За дверьми они довольно глупо посмотрели друг на друга. Их общие чувства выразил психолог Массена, тихо сказав: «А этот маленький мошенник едва меня не напугал!»
Когда Наполеон приехал в Ниццу, чтобы принять командование над Итальянской армией, его сопровождало трое военачальников, с которыми мы уже встречались. Всем им было суждено стать маршалами империи. Во-первых, это был маленький, с отталкивающим лицом щеголь Бертье, с неопределенно вольными манерами и копной жестких волос. Во-вторых, сын трактирщика Мюрат, начинавший соперничать с Бертье великолепием мундиров. Третьим был осторожный артиллерист Мармон, так долго раздумывавший, стоит или не стоит становиться на сторону революции. За плечами у всех троих за прошедшие годы накопилось немало приключений.
Бертье, ранее поддерживавший довольно тесные отношения с королевской семьей, во времена Террора, естественно, ходил по лезвию ножа. В сущности, он был добрым, чувствительным человеком и ненавидел жестокость людей, подобных Робеспьеру или палачу Нанта Каррье. Как командир войск, стоявших в Версале, где обитало королевское семейство на первом этапе революции, он находился под подозрением. Вскоре он был заподозрен в том, что помогал беглецам аристократам переходить границу, а ведь многие попадали на эшафот и за меньшее. Но к этому времени талант Бертье как штабного офицера был уже общепризнан, и республиканцы не могли позволить себе роскоши его лишиться. Он служил начальником штаба у нескольких генералов с висельной революционной практикой на западе страны, где упрямые крестьяне вели нескончаемую войну с проклинаемым ими правительством. Однако ему удалось удрать с этого жуткого театра военных действий и пойти служить под командованием героя Вальми Келлермана в Альпы. Наполеон быстро воздал должное административным способностям этого человека, но низко оценивал его как командира штурмовых войск. «Я бы не доверил ему командовать и батальоном», — однажды заявил он, но в качестве начальника штаба он держал Бертье при себе почти двадцать лет, а ветераны вскоре начали называть этого маленького гения с копной на голове просто «женой императора». Со своей стороны, Бертье обожествлял нового главнокомандующего. Через минуту после их встречи Бертье заявил: «Служить под его началом было бы чудесно!» — и он служил Наполеону беззаветно и самоотверженно — почти до конца.
Сын трактирщика Мюрат не испытывал сомнений относительно своей блестящей будущности вообще. С тех пор как новый режим открыл рядовым перспективы военной карьеры, молодой красивый гусар начал закладывать основы своей репутации как самого лихого наездника Европы. Общительный человек, экстраверт, бесстрашный и опытный укротитель лошадей, битком набитый нахальством и похвальбой, Мюрат был удачлив всегда, начиная с момента получения им чина лейтенанта. Он впервые встретил Наполеона в ночь перед знаменитым Днем картечи, когда члены зашатавшейся Директории озирались вокруг себя в поисках шпаги, способной защитить их от бунтовщиков. Наполеону, как единственному оказавшемуся под рукой генералу, было передано командование правительственными войсками, но у него не было артиллерии, а его анализ тактики бунтующих толп убедил его, что усмирить толпу можно только с помощью картечи. Близ Парижа, в Саблоне, располагался артиллерийский парк, и Наполеон потребовал у Директории пушки. Если их привезут к Тюильри раньше, чем в резиденцию правительства сможет ворваться толпа, бояться директорам будет нечего. Если же их не привезут, то на фонарях тюильрийских садов вскоре появятся новые жертвы. Один из директоров вспомнил о некоем предприимчивом молодом кавалеристе и тотчас же послал за ним. В зал влетел капитан Мюрат с угольно-черными волосами, развевающимися над потрясающим доломаном и роскошной саблей, бьющей по шпорам.
Наполеон мгновенно оценил его возможности и приказал ему седлать коня и во весь опор скакать через весь город в Саблон.
Это был первый занесенный в анналы истории подвиг Мюрата. Он был совершен с такой быстротой и с таким порывом, которые впоследствии не раз поражали армии от Мадрида до подмосковных равнин. Когда над Парижем забрезжил рассвет, эскадрон молодого гасконца галопом влетел в артиллерийский парк чуть не за несколько минут до прибытия туда сил, высланных командиром мятежников за теми же самыми пушками. У Мюрата было триста сабель. Парк же охраняло всего пятнадцать человек. Раздалась короткая команда «Вперед!» — и пушки оказались в руках Мюрата. Через несколько минут они уже катились в сторону Тюильри, где их и расставит в стратегически важных точках артиллерист Бонапарт.
Контрреволюционный мятеж был подавлен
