Рождённый в блуде. Жизнь и деяния первого российского царя Ивана Васильевича Грозного - Павел Федорович Николаев

Тут царь поклонился на все стороны и продолжил:

– Люди божии и нам Богом дарованные! Молю вашу веру к Нему и любовь ко мне: будьте великодушны! Нельзя исправить минувшего зла: могу только впредь спасать вас от подобных притеснений и грабительств. Забудьте, чего уже нет и не будет; оставьте ненависть, вражду; соединимся все любовию христианскою. Отныне я судия ваш и защитник.

Так началось самостоятельное правление государя, дела и пороки которого до сего дня остаются предметом разногласий и острых дискуссий среди учёных самых разных исторических школ и мировоззрений.

* * *

Принятие царского титула Иваном IV стало своеобразным (и пока формальным) переворотом в отношениях государя с наиболее знатной и влиятельной частью русского общества. Известный публицист В. Ф. Иванов писал по этому поводу: «Святой митрополит Макарий защитил самодержавие Грозного против преступной попытки бояр его расшатать. Великий святой предвидел, что в лице Грозного он обретает великого царя».

Ещё более радикальна в своих выводах Н. М. Пронина: «Вместе с Иваном венчалась и сама Русь, во всеуслышание принимая на себя высокое духовное наследие Византии, равно как с „бармами Мономаха" приняла она и наследие древнего Киева».

В отношении «всеуслышания» исследовательница несколько переборщила: иностранные государства были извещены об акте венчания русского государя только через… два года. Польские послы, например, с удивлением узнали, что Иван IV «царём венчался» по примеру прародителя своего Владимира Мономаха и имя (титул) «не чужое взял». Узнали официальным путём – через Посольский приказ. Не удовлетворившись устным сообщением, потребовали письменных доказательств. На что получили категорический отказ – хитроумные чинуши иностранного ведомства боялись, что, получив письменный ответ, поляки смогут обдумать свои возражения, а это породит спор. Но это привело к тому, что Речь Посполитая отказывалась признать новый титул российского правителя вплоть до петровского времени, то есть более полутора столетий.

Елей на душу молодого царя первой пролила братия Хиландарского монастыря. В послании Ивану IV 1548 года она титуловала его «единым правым государем, белым царём восточных и северных стран, святым, великим благочестивым царством, солнцем христианским, утверждением седми соборных столпов». Сербские хроники называли Ивана IV «надеждой всего Нового Израиля», «солнцем Православия», царём всех православных христиан.

Но только в 1562 году патриарх Иоасаф прислал Ивану IV грамоту, которая узаконивала его царский титул. Основанием для этого послужила легенда о вручении константинопольским императором Константином царских регалий киевскому князю Владимиру: «Венчали на царство благочестивейшого великого князя Владимира и даровали ему тогда царский венец на главу с диадемою и иные знаменья и одежды царские».

Светские государи Европы и Рим оказались менее сговорчивыми. Первой признала (1555 год) новый титул Ивана IV протестантская Англия.

Кстати. Весьма симптоматично, что венчание Ивана IV на царство проходило в год 400-летия летописного основания Москвы. Любители астрологии и оккультных наук наверняка найдут в этом совпадении нечто мистическое.

Скрепы земные и небесные

Не слишком-то полагаясь на поддержку западноевропейских государств, митрополит Макарий призвал на помощь юному государю не только земную, но и небесную церковь в лице святых защитников Руси. С этой целью в начале февраля 1547 года в Москве был созван Освящённый собор.

В ходе своих многолетних трудов по составлению Четьи-Миней Макарий собрал сведения о жизни и подвигах святых, которые почитались на различных территориях страны. Настало время канонизировать их для общероссийского почитания.

В ходе работы, в которой царь принял участие, собор канонизировал 23 святых: великого воина и устроителя Руси Александра Невского, крестителя Муромской земли князя Константина с сыновьями Михаилом и Фёдором, митрополита московского Иону, известных подвижников Панфутия Боровского, Макария Калязинского, Александра Свирского, Савватия и Зосима Соловецких, Михаила Клопского, ученика Сергия Радонежского Никона и других.

Через неделю с небольшим в столице состоялось ещё одно торжество – царская свадьба. Женитьба должна была повысить статус юного государя как человека самостоятельного – хозяина, входящего во все дела родительской отчины.

В средневековой Руси супругу для молодого человека искали родители. У Ивана не было в живых ни отца, ни матери. Решающую роль в этом вопросе, конечно, сыграла его духовная мать – церковь. Вне всякого сомнения, Иван советовался с митрополитом Макарием и со своим духовником, протоиреем Благовещенского собора Фёдором Барминым.

Выбор пал на Анастасию Романову, которая славилась красотой, умом и благочестием. Бралась в расчёт и её родословная – происхождение от одного из потомков Захария Ивановича Кошкина, начавшего службу московским князьям уже в XIV столетии. Захарьины-Юрьевы были связаны родственными узами с другими семейными кланами, поэтому брак укреплял опору царя во всём старомосковском боярстве. Немаловажным было и то обстоятельство, что Захарьины-Юрьевы никогда не участвовали ни в каких заговорах и не принадлежали ни к каким оппозициям. Это был один из самых верных правителям родов аристократии.

Изображение Анастасии Романовой на памятнике «Тысячелетия России» в Новгороде

Венчал молодых сам митрополит. Торжество проходило в Успенском соборе Кремля.

– Днесь таинством Церкви, – говорил Макарий, – соединены вы навеки, да вместе поклоняетесь Всевышнему и живёте в добродетели, а добродетель ваша есть правда и милость…

Первый брак Ивана IV был на редкость удачным – Анастасия оказалась «христолюбивой царицей», достойной супругой и правительницей. Она постоянно появлялась перед народом, вместе с мужем стояла в храмах на богослужениях. В частых паломничествах они шли пешком рука об руку.

Занимаясь благотворительностью, Анастасия ездила с собственной свитой раздавать милостыню, выкупала должников, посещала монастырские больницы. По русским обычаям она заведовала хозяйством мужа, в которое входили прислуга дворца и многочисленные царские сёла. Царица отдавала распоряжения, проверяла доходы и расходы. У неё был свой аппарат дьяков и подьячих.

Весьма показательно, что, отправляясь в казанский поход, Иван Васильевич номинально оставил за себя в Москве брата Юрия, но и жене дал немалые полномочия – «волю царскую». Вряд ли это случилось бы, будь Анастасия только добродетельной, смиренной и набожной, как характеризуют её летописи. Англичанин Горсей отмечал, например, что первая жена Грозного была мудрой и влиятельной, её любили и почитали подданные, но боялись. Конечно, боялись не простолюдины, а ближайшее окружение царя, у многих из которого имелись веские основания для переживаний за себя любимых.

Литературный портрет Анастасии нашёл отражение в «Житии Муромских чудотворцев святых