Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 1. Ольга Леонардовна - Татьяна Васильевна Бронзова
– А как же! – воскликнул Миша. – И выпьем, и закусим. Какой же разговор о театре может быть без этого?!
Ольга распорядилась накрыть на стол.
– А знаете, Ольга Леонардовна, как меня учили играть гнев в театральном училище Суворина? – спросил Михаил после первой выпитой рюмки водки.
– Как? – улыбнулась Ольга.
– В четыре приема. Первый – надо топнуть ногой, второй – поднять руки кверху, третий – крикнуть с закрытым ртом, и в конце – дважды быстро скрестить кулаки над головой и потрясти ими. Вот так. – Миша встал и точно изобразил то, о чем только что говорил.
– Какой кошмар, – хохотала актриса. – Надо бы Станиславскому показать.
– Потрясающе, – смеялся и Алексей. – А еще чему тебя там учили?
– А еще наши «гениальные» педагоги учили нас волнению. Надо дрожащими руками наливать воду из графина, а потом пить эту воду, стуча зубами о стекло стакана.
Михаил изобразил это волнение, налив себе водки, и тут же, стуча зубами, ее выпил.
– А еще есть такой штамп: ходить по сцене, нервно взмахивая руками, от одной кулисы к другой! Это тоже изображение волнения.
– А что, если нам сделать на эту тему капустник? – воскликнул Дикий. – Ольга Леонардовна, вы изображали бы преподавателя, а мы были бы вашими примерными учениками. Давайте придумаем такой номер к встрече Рождества!
– Я не против, – согласилась она.
Давно уже Ольга так открыто и искренне не смеялась, давно не смущалась от мужских взглядов, которые бросал на нее этот двадцатипятилетний красавец с такой говорящей фамилией – Дикий! Энергия и юмор просто били из него ключом! Чем черт не шутит. Если у нее с этим мальчиком что-то и получится, то это даже интересно!
– А вы, Алексей, почему в актеры пошли?
– Другого выбора не было, – смеялся Дикий. – У меня старшая сестра актриса, а ее муж – актер и режиссер в нашем Харьковском театре. Так что я с шести лет был уже на сцене.
– Если человек рос на сцене, то куда же ему еще идти, как не в актеры, – констатировал Михаил. – А вот каким ветром меня туда занесло? Вероятно, вашим, дорогая Ольга Леонардовна. Так выпьем же за мою тетушку, самую талантливую, самую добрую и самую лучшую актрису всех времен и народов!
– Самую красивую и самую очаровательную женщину всех времен и народов, – добавил Алексей Дикий и так выразительно посмотрел на Ольгу, что она опять почувствовала ответную реакцию во всем своем теле.
Давно Ольга не испытывала таких чувств. У ее матери, Анны Ивановны Книппер-Зальца, уже много лет в любовниках ходил молодой профессор консерватории по классу гармонии Соколовский Николай Николаевич. Дома его все называли просто Николаша. Официально он снимал у матери в квартире комнату. Николаша был всего на четыре года старше Ольги и годился Анне в сыновья. Ну и что? Никто из родных мать не осуждал. А среди посторонних так и вообще мало кто догадывался об истинных причинах того, почему этот Николаша постоянно был с ней рядом, где бы она ни появлялась. Так, может, и на то, что Алексей Дикий будет рядом, тоже никто внимания не обратит? Ведь такая разница в возрасте!
Но Дикий был редким гостем в ее доме. Вскоре Миша познакомился со своим кузеном Володей Чеховым, живущим в Москве, и они так сдружились, что с тех пор большую часть времени вне театра Михаил стал проводить уже с ним, а не с Алексеем. Но Ольга не унывала. «Всему свое время», – резонно думала она.
Познакомился же Михаил Чехов со своим кузеном Володей на одном из воскресных обедов, которые постоянно устраивала его тетя Маша для друзей и родных во время своего зимнего пребывания в Москве. Володя был единственным сыном Ивана Павловича Чехова. Кузены ранее никогда не встречались, а встретившись наконец, очень быстро подружились. Оба в это время увлекались философией Шопенгауэра, и это их особенно сблизило. Владимир был хорошо воспитан, образован, любил театр, учился на первом курсе юридического факультета и был моложе Михаила на три года, что совершенно не мешало их общению. А Мария Павловна была рада, что Миша теперь стал больше свободного времени проводить с братом, а не со своими друзьями из молодежной труппы театра. И не потому, что они ей не нравились. Нет, это были очень интересные и талантливые люди, но она стала замечать, что возвращался племянник после встречи с ними чаще всего сильно навеселе.
– Миша! Нам надо с тобой серьезно поговорить, – сказала она ему, когда в очередной раз он пришел домой пьяным. – Неужели ты унаследовал от отца эту страшную болезнь? Ведь так ты ничего в жизни не добьешься…
– Милая графиня, оставьте меня. Я спать хочу, – прервал ее племянник и, покачиваясь, прошел в свою комнату.
Маша была в полном смятении. Что же делать? Так ведь и до беды недалеко. Наталья предупреждала ее, что Миша любит выпить, но ей и в голову не приходило, что это может быть так часто и в таком количестве. Маша думала-думала, как отвадить его от бутылки, и наконец придумала!
– У меня к тебе предложение, – заявила она племяннику. – Если приходишь домой трезвый в течение месяца, получаешь от меня двадцать пять рублей. Идет?
– Целый месяц? – изумился Михаил. – Графиня, будьте снисходительны. Давайте договоримся хотя бы на неделю.
– Нет, – упрямо заявила Мария. – Месяц!
– Хорошо. Согласен, – обреченно вздохнул юноша. – Но деньги вперед!
Маша поверила и выдала ему двадцать пять рублей, но не прошло и недели, как Михаил вернулся домой в сопровождении кузена Владимира абсолютно пьяным. Ноги актера снова выделывали немыслимые кренделя, язык заплетался…
– Где же ты с ним был? – накинулась на Володю тетушка. – Почему он опять в таком виде?
– Ничего не знаю, – угрюмо отвечал тот. – Я наткнулся на него на улице, помог добраться до квартиры…
Мария Павловна зарыдала.
– Мишенька! Как же ты мог? Ты же обещал! Неужели ты будешь как твой отец? Горе-то какое! Мальчик мой! Какой же ты несчастный! Что же нам делать? Что делать?
Продолжая горько рыдать, она прижала голову Миши к своей груди и вдруг почувствовала, как он выскальзывает из ее рук и падает перед ней на колени.
– Дорогая моя тетушка, прости! Я ведь только хотел тебя разыграть. Я притворялся. Прости меня! Успокойся! – говорил Миша, глядя на нее испуганными и совершенно трезвыми глазами. Он абсолютно не ожидал от нее такой бурной нервной реакции.
– Фу ты! – удивилась Мария Павловна. – А я-то поверила. И ведь как талантливо разыграл! – уже счастливо хохотала она, вытирая следы слез с лица. –
