В борьбе с большевизмом - Павел Рафаилович Бермондт-Авалов
Бывший редактор (так именует себя Бережанский в подзаголовке своей повести из небывших событий) должен помнить, что в заключительных строках приведенной цитаты он сам себе возражает, и мне не приходится тратить слов попусту: «…маленькая, но геройская Северо-западная армия сделала уже один поход на Петроград и готовилась к новому наступлению». Что сделала она поход – это верно, но толк из этого вышел ли? Море крови и карты врагу в руки. Сделала настолько удачный поход, что «готовилась к новому наступлению на столицу»… Следует из этого: била Северо-Западная армия маленьким кулаком и слабым, пришлось сдать, отойти назад, подсчитать раны, одолжиться у англичан (нещедрых) и у эстонцев, (не совсем моральных, судя по концу злополучной армии), чтобы снова наступать. Нужны ли были эти повторения в жертвоприношениях? Я сторонник единичных, но верно рассчитанных ударов. Это первое, а второе то, что к отмеченному периоду моя армия не была еще великолепно «оборудована» в том смысле, как понимаю я – офицер, а не публицист, штатский.
3. Автор повествования неудачно подтасовывает даты. Воззвание озаглавленное «Всем жителям», я выпустил не «за 5 дней до совещания» (т. е. военно-политического совещания 26 августа в г. Риге, протокол которого я уже привел в тексте), а много дней спустя, когда выяснилось:
а) пункт договора, утверждавший за мной право выхода на участок антибольшевистского фронта Двинск – Режица, «союзниками» и латышами нарушен;
б) латыши обстреляли мои разведывательные передовые посты;
в) и, наконец, что я поставлен предателями «союзниками» в необходимость силой пробиваться на русский антибольшевистский фронт, предопределенный мне договором теми же «союзниками».
Ясно ли это штатским критикам, не пытающимся разбираться в твердых фактах, которых не вырубит из истории ни одна ложь, – я не знаю. Возражаю же может быть несколько подробно в этой главе потому, что долго молчал, а молчание породило много лжи, на которой гг. публицисты строили свое маленькое благо – расписывались вовсю, лишь бы редакции платили. К разряду последних кроме Бережанского принадлежит и некто «Hans v. Rimscha», написавший компиляторскую книжку на немецком языке под заглавием «Der russische Burgerkrieg und die russische Emigration 1917–1921». Обидно, что немецкое общество, в сущности, читало выдержки из того же Бережанского, а не честное изложение фактов беспристрастного современника или очевидца. Желание, опровергнув лживые повествования Бережанского, тем самым обнажить неправду в писаниях и словоохотливого г. v. Rimscha, заставляет меня детализировать возражения. Я возвращаюсь к ним. Итак, обращение ко всем жителям я выпустил. Его заканчивает фраза: «В находящихся под моим управлением областях Латвии я все подготовлю для самоопределения населения по его желанию». В том же воззвании я говорил: «Как представитель русской государственной власти я принял на себя защиту и управление латышской областью».
Перепуганный публицист вопрошает: «Кем именно, какой именно государственной властью уполномочен полковник Бермондт принимать на себя управление чужим и независимым государством?» Я спрашиваю – кем именно, какой государственной властью возглашено и утверждено это «чужое, независимое государство?» Монарха не было, не было в России и власти, полномочной создавать государства в государстве. Я ведь монархист и армии вел открыто, под честным открытым знаменем монархизма. Значит, в дни смуты и безвластия, стоя во главе армии, как верноподданный и слуга моего отечества, я мог принять на себя (обязан был принять) «государственную власть». Пусть не тревожится Бережанский – государственную власть не во всероссийском масштабе, опьянившим адвоката Керенского, – нет, как солдат я занял пост охраны русского достояния, бесстыдно расхищаемого всеми – от латышей до китайских наемных банд включительно. Дальше следует явное самобичевание отставного редактора, он пишет: «Мне кажется, если бы генерал Юденич был несколько дальновиднее, он, наверное, отказался бы от рискованного осеннего похода…» Да, но ведь ему приказали гг. англичане, можно ли было ослушаться их? «Взявшись за гуж – не говори, что не дюж», но в таком случае нельзя же втягивать в предприятие, явно «рискованное», тех, кто делает свое дело медленно, но верно.
Автор упоминает имя полковника П-а, «офицера для поручений» при моем штабе, сообщившего генералу Юденичу в докладной записке об ужине и бале, устроенных чиновником Селевиным в мою честь, где офицеры якобы опустившись на колени, провозгласили меня «монархом всея России». Я ответил будто бы: «Господа, это преждевременно». Что можно возразить на эти бредни? – Ничего, кроме одного: призрак монархии так пугает левых, что они готовы вольно и невольно расписываться обеими руками под собственной несостоятельностью и идиотизированной фантазией.
Корпус моих офицеров был слишком дисциплинирован и культурен, чтобы не понять, что я для них был только лишь вождь, солдат и соратник. Так называемый полковник П. был, как выяснилось, к моему глубокому сожалению, немножко поздно, – французским агентом при мне и в армии не служил: я не унел его повысить.
Приказ же генерала Юденича, на который ссылаются все мои т. н. обвинители, отмечая мою непокорность главнокомандующему, советую всем еще раз внимательно перечитать и вдуматься как следует в его содержание. Я привел уже его в тексте – теперь извлекаю из него отдельные фразы.
а) «Северо-западная армия четыре месяца дерется с большевиками в неравном бою; дралась голая, голодная, без денег, плохо вооруженная и часто без патронов…» Зачем же надо было совершать это преступление? Ведь если высокие покровители – англичане взяли на себя миссию одеть, обуть, вооружить и пр. Северо-западную армию, то не благоразумнее ли было задержаться на лишний месяц и довести «оборудование» (как выражается Бережанский) армии до необходимого порядка, с тем чтобы, двинувшись в бой с большевиками, не расписываться в собственном бессилии, а главное – в кошмарных ошибках?..
в) «…за эти четыре месяца вы (солдаты Западной армии) не были в сплошных боях, хотя теперь вы одеты, обуты, исправно получаете жалованье, имеете продовольствие и вооружены…»
Так стоит в этом приказе. Генерал Юденич сделал хорошее признание, но не отметил, что создали это все не его высокие покровители-англичане, а германцы по моей просьбе, под моим руководством, под моим командованием. Просто – пообещали и благородно исполнили. В это же время глупейшие дипломатические английские миссии метались по всему побережью Прибалтики, обещали, дурачили, и как мы видим из приказа генерала Юденича, – “армия” дралась голая, голодная…» и т. д.
При таком состоянии я спрашиваю всех моих неразборчивых «обвинителей», вправе ли я был вести моих солдат в эту петлю, на явно обреченное дело? Я твердо и неукоснительно решил: доведу мою армии
