Юлия Данзас. От императорского двора до красной каторги - Нике Мишель
Среди них были те, что особо почитались как защитницы определенной идеи, одной из сторон русской жизни. Так Владимирская и Казанская Богородицы считались особыми защитницами русского отечества, палладиумом России. Именно эти чтимые иконы приносили в войска, чтобы вымолить у них победу, как это было, например, в 1812 году, когда Наполеон стоял под Москвой. Но Казанская Богородица почиталась еще и как охранительница христианского очага; именно это изображение чаще всего дарили жениху и невесте во время благословения их на брак, как мы уже видели. Были три чудотворных иконы Казанской Божией Матери: в Санкт-Петербурге, в Москве и в Казани, причем неизвестно, какое из этих изображений было самым древним и послужило образцом для остальных. Санкт-Петербургской иконе посвящен один из самых величественных соборов города, в нем целыми днями можно было наблюдать толпы народа, пришедшего поклониться чтимому образу. В Москве, помимо Казанской Богородицы, были еще и Владимирская, и Иверская, последняя считалась особой покровительницей Москвы. Часовня, где она хранилась, у кремлевских стен, всегда была наполнена народом до отказа; икону эту часто приносили в частные дома, чтобы освятить их ее присутствием, и всем москвичам хорошо была знакома запряженная лошадьми карета, в которой везли ее по городу, при ее проезде толпы людей опускались на колени. Когда она прибывала в дом того, кому выпала честь ее принимать, когда ее вносили туда на вытянутых руках, богомольцы старались, склонившись в поклоне, быстро пройти под иконой: такая несколько суеверная практика считалась знаком получения особого благословения.
В 1903 году вся Россия содрогнулась от ужаса, узнав о святотатстве, совершенном в городе Казани. Грабители, осмелевшие от начавшей тогда распространяться пропаганды атеизма, украли чтимую икону Казанской Богородицы, хранившуюся в этом городе; приманкой для них стали драгоценные камни, которыми был украшен золотой оклад иконы (так украшали и прочие иконы такого рода). Украденного ценного оклада было не жалко – но икону! Даже мысль о том, что ее касались кощунственные руки, казалась невыносимой. Грабителей удалось найти, а вот икону – нет, скорее всего, они ее просто уничтожили. Главарь банды, некто Чайкин, был осужден на двадцать лет тюрьмы[14]. И вот примечательная подробность: в тюрьме, где он отбывал свой срок, его пришлось изолировать от остальных заключенных, которые хотели его убить. Конечно, там встречались бандиты и пострашнее – убийцы, без сожалений пролившие человеческую кровь. Но, говорили они, какими бы мы ни были грешниками в глазах Бога, мы никогда не дерзнули бы оскорбить Саму Пресвятую Богородицу, осмелившийся совершить такое уже не может называться человеком. Это произошло уже после 1905 года, когда разразились катастрофа русской армии на Дальнем Востоке и первая русская революция. По всей стране благочестивые люди говорили, что несчастья, постигшие нынче Россию, стали следствием осквернения святыни – Казанской иконы Божией Матери.
С тех пор Россия познала беды пострашнее. И, говоря сейчас о всех этих столь почитаемых местах хранения святынь, мы вынужденно говорим уже о прошлом. Ничего больше не осталось из того, что мы сейчас описали, от этого порой немного суеверного, но трогательного почитания, которое бесчисленные толпы оказывали святым и так высоко чтимым иконам. Исчезли иконы, осквернены храмы, в которых их хранили как сокровище. В Москве снесли часовню Иверской иконы Божией Матери, вместо нее в стене, в том месте, в котором часовня с ней соприкасалась, прорубили ворота[15]. В Санкт-Петербурге замечательный собор Казанской иконы Божией Матери превратили в музей атеизма; чтобы довершить осквернение, на том месте, где стояла икона, перед которой прежде коленопреклоненно молился народ, повесили красный занавес с портретами Маркса и Энгельса… Повсюду в России с тем же остервенением уничтожали все, что напоминало о том нежном и глубоком почитании, которое оказывал русский народ своей Заступнице.
Значит ли это, что такое почитание исчезло? Вовсе нет. Не нам здесь говорить о сопротивлении воинствующему атеизму и кровавому преследованию верующих там; не нам здесь говорить о том героизме, с каким большинство населения в России сохраняет свою веру, пусть и тайно. Следует лишь сказать и подчеркнуть, что в этой вере большая часть отводится, как всегда, Богородице. Ее почитание по-прежнему лежит в самом сердце русского благочестия, именно оно накладывает на это благочестие его самые характерные особенности. Будет ли это праздноваться тайно или же когда-нибудь Россия открыто вернется к мысли о том, что она прежде всего «удел Богородицы», – ничто не сможет вытравить из русского христианства тот глубокий след, который оставило в нем многовековое почитание Богородицы.
До сих пор мы говорили тут о том, чем было такое почитание для Русской Церкви и ее членов. Но наш очерк будет неполным, если мы не упомянем теперь, хотя бы мимоходом, некоторые отклонения от этого почитания в сектах, отколовшихся от Церкви, даже в тех, учение которых сурово осуждается Церковью. Россия всегда была страной, в которой мистицизм принимал странные, часто искаженные формы; секты здесь кишмя кишели, особенно в последние три столетия. Именно об одной из таких сект нам и хотелось бы поговорить – о секте хлыстов, весьма распространенной в некоторых областях. Ее учение дуалистично: в нем слышно отдаленное наследие (причем сильно искаженное) манихейства из ранних веков христианства; нас здесь интересует бытующее в этой секте представление о серии реинкарнаций Христа, и особенно Его Матери. Именно женщина, которая считается реинкарнацией Богородицы, играет в этой секте ведущую роль. Повсюду, где бы ни образовалась община хлыстов, руководит ею и председательствует на ее собраниях женщина, которую кощунственно называют Богородицей; именно ее приказы выполняются беспрекословно. Мы упомянули эту особенность лишь потому, что она любопытным образом проливает свет на русское религиозное мировоззрение, пусть и в деформированном виде, – это что-то вроде карикатуры, в которой под сильно изуродованными чертами можно разглядеть важные особенности оригинала. Нет русского христианства без Богородицы – вот та мысль, которая отражается даже в секте, столь странным образом отдалившейся от истинного христианского учения. Богородица олицетворяет таинственное Божественное присутствие, и это даже без сопутствующего ему обычно представления об освящении, связанного с физической и моральной чистотой (секта, о которой шла речь, была запрещена, и не без оснований, именно как аморальная). Мы можем рассматривать это как оскорбление Той, Которая была божественным идеалом чистоты. Отметим также, что это было наивное и грубое извращение того ревностного почитания Богоматери, которое составляло самую основу русской жизни и без которого христианство на Руси было просто немыслимо.
Почитание Богородицы на Руси оказалось чуждым одним только рационалистическим сектам, вышедшим из протестантизма и распространившимся в стране в ходе XIX века. Такие секты, в частности баптизм, имели в свое время успех; у них было немало приверженцев в первые годы революции, когда у многих церковных людей пошатнулась вера в заступничество святых и покровительство Божией Матери после того, как они увидели ужасные осквернения своих чтимых святынь, и то, что молния так и не ударила в осквернителей. Баптисты, казалось, одержали победу. Но на самом деле, те, кто пришел к ним из‑за поколебленной веры предков, оказались теми, кто вслед за этим первым шагом готов был сделать следующий и дать себя увлечь поднявшимся вихрем атеизма. Именно успехи пропаганды атеизма и ознаменовали упадок рационалистических сект в пользу более мистического христианства, более соответствующего традиционному православию. И повсюду, где истинное русское христианство продолжает держать позиции или даже одерживает верх над сектантством, с ним вместе торжествует и почитание Богородицы, понимаемой как «стена нерушимая» в том смысле, который теперь, может быть, стал еще глубже, чем в былые времена.
