Чарльз Николл - Леонардо да Винчи. Загадки гения

«Леда и лебедь», Четсуорт, 1504–1506

Нам неизвестно, кто именно (если такой человек вообще существовал) заказал картину. Возможно, идея ее создания возникла у Леонардо, когда он обдумывал заказ Изабеллы д’Эсте. Маркиза уже получила от Мантеньи и Перуджино картины на классические мифологические сюжеты. Возможно, заказчиком картины был флорентийский покровитель Леонардо – богатый банкир Антонио Сеньи. Вазари называет его другом Леонардо и большим любителем Античности. Для него Леонардо сделал великолепный рисунок Нептуна в его колеснице.[734] О том, что в тот период Леонардо испытывал сильный интерес к Античности, говорит и картина с изображением Вакха, о которой упоминается в письмах герцога Феррарского Альфонсо д’Эсте, брата Изабеллы, к одному из своих деловых агентов. Письма были написаны в апреле 1505 года. Герцог пишет о своем желании приобрести картину, но узнает, что она уже обещана Жоржу д’Амбуазу, кардиналу Руана. Та же картина упоминается в латинском стихотворении анонимного феррарского поэта, возможно, Флавио Антонио Джиральди. Судя по этим высказываниям, речь идет о завершенной работе, а не просто о замысле. Чуть позже мы с вами еще поговорим о ней.[735]

Классический миф о том, как Юпитер, влюбившись в прекрасную Леду, спустился к ней в виде лебедя (одна из многочисленных подобных проделок любвеобильного бога), хорошо известен. Среди античных скульптур мы находим и весьма эротичные, где лебедь изображен между ног Леды. Картину Леонардо можно считать рискованной, но основной ее мотив – не эротика, но продолжение рода. Миф связан с плодородием и плодовитостью. Леонардо изображает пышную, крутобедрую женщину – и любовницу, и мать. Ее окружает фаллический тростник и буйно цветущие травы. За ней стоит суперфаллический бог-лебедь. Все распускается и цветет.

Платоники истолковывали легенду о Юпитере и Леде как аллегорию: божественный дух спускается в земной мир. Такая интерпретация связывает картину с интересом Леонардо к полету человека. Вспомните эпиграф этой главы. Леонардо стремится вдохнуть в человека то, чего не может дать ни одна технология, – «душу птицы». Этот текст датируется примерно 1505 годом. Тогда же появились первые рисунки Леды. И в то же время он записывает детское воспоминание о коршуне, который спустился в его колыбель. Странное поведение птицы, засунувшей хвост в рот младенца, можно истолковать как процесс наделения человека «душой птицы», необходимой для постижения тайны полета.

Страница из Туринского кодекса подводит итог изучению процесса полета. Записи Леонардо сопровождаются обычными эскизами птиц, но в записи слово «птица» («Если птица хочет быстро повернуть…» и т. д.) изменяется на определенное «ты», то есть на обращение к воображаемому слушателю, а слушателем собственных мыслей и рассуждений всегда был сам Леонардо. Он в своем воображении уже воспарил над землей:

«Если дует северный ветер и ты скользишь над ветром и если в твоем прямом восхождении этот ветер угрожает перевернуть тебя, тогда ты можешь согнуть свое правое или левое крыло и, опустив крыло с внутренней стороны, ты продолжишь скругленное движение…»

В тексте на полях «птица» и «ты» перемежаются абсолютно естественным образом:

«Птица, которая поднимается вверх, всегда держит крылья поверх ветра, и не бьет ими, и поднимается круговыми движениями. И если ты хочешь лететь на запад, не совершая движения крыльями, а ветер дует с севера, сделай прямое движение ниже ветра, а отраженное движение – выше ветра».[736]

Здесь мы уже имеем дело с «полетом разума» в буквальном смысле. В разуме, в словах своих Леонардо уже летает. И на этой же странице сквозь текст мы видим наброски – они уже были на странице, когда Леонардо решил записать свою мысль, – изображающие голову мужчины. Рассмотреть рисунок через рукописные строчки очень трудно, почти невозможно, но сильное лицо с крупным носом, со знакомой гривой длинных волос кажется мне очень похожим на портрет Леонардо, написанный одним из его учеников. Возможно, это единственный его портрет, созданный в годы величия – в годы создания «Моны Лизы», «Битвы при Ангиари» и «Леды», в годы Борджиа, Макиавелли и Микеланджело. Рисунок, по всей видимости, датируется 1505 годом – две датированные записи кодекса были сделаны в марте и апреле 1505 года. На нем Леонардо изображен в возрасте пятидесяти трех лет. Мы впервые видим его с бородой. Но образ, как всегда, едва уловимый: лицо наполовину закрыто строкой «suprando la resistentia dellaria» – «преодолевая сопротивление воздуха».

Покорение воздушной стихии всегда считают высшим проявлением духа человека Ренессанса, но полеты, о которых мечтал Леонардо, мало чем отличаются от более прозаичных полетов, с которыми знакомы все мы: полетов бегства, уклонения, нерешительности – полетов, которые гораздо ближе к исчезновению, чем к парению. Двадцатью годами раньше под рисунком летучей мыши Леонардо написал: «Животное, которое убегает из одного элемента в другой». Стремление к полету выдает постоянную неудовлетворенность, стремление укрыться от жизни, исполненной напряженности и соперничества, забыть об ужасах войны, не быть связанным с воинами, любителями искусства, богатыми заказчиками. Он всегда стремился бежать от всего этого, но, потерпев неудачу, чувствовал себя еще более скованным.

Часть седьмая

Возвращение в Милан

1506–1513

Глаз, только открывшись, видит все звезды полусферы. Разум же постоянно рыщет с востока на запад.

Правитель

В конце мая 1506 года Леонардо наконец-то получил разрешение Синьории покинуть Флоренцию и отправиться в Милан. В документе, заверенном 30 мая, говорится о том, что Леонардо обязуется вернуться через три месяца, а в противном случае будет подвергнут штрафу в 150 флоринов. Гарантом возвращения выступает Леонардо Бонафе, суперинтендант Оспедале ди Санта-Мария-Нуова, где хранились сбережения художника. Бонафе можно назвать банковским менеджером Леонардо.[737] Такова была воля правительства Содерини. В любом случае Леонардо не вернулся во Флоренцию в течение пятнадцати месяцев, да и тогда приехал только из-за семейных дел.

Французский правитель Милана, Шарль д’Амбуаз, был рад вновь заполучить Леонардо. Однако реальной причиной отъезда художника были продолжающиеся споры из-за «Мадонны в скалах».

Эта картина с самого момента передачи братству Непорочного Зачатия в 1485 году стала предметом разногласий. Леонардо и Амброджио де Предис еще в 1492 году подавали жалобу на то, что братство неправильно рассчиталось с ними. Оригинальная картина (та, что хранится в Лувре) покинула Италию в 1493 году. По-видимому, она была куплена Лодовико Сфорца и подарена императору Максимилиану. Примерно в то же время Леонардо и де Предис (но преимущественно де Предис) начали работу над копией для братства. Вторая «Мадонна в скалах» (та, что хранится в Лондоне) была представлена братству еще до отъезда Леонардо из Милана в 1499 году или сразу после этого. Самой поздней датой представления картины заказчику можно считать 1502 год, поскольку в марте 1503 года де Предис подает новую жалобу, адресованную французскому королю Людовику XII, реальному властителю Милана. Де Предис снова пишет о том, что ему и Леонардо не выплатили причитающихся сумм. Король приказывает разобраться в этом деле судье, некоему Бернардино де Бусти. Дело тянулось три года, но в конце концов в апреле 1506 года решение было вынесено не в пользу художников. Судьи сочли центральную часть алтарного образа «незаконченной» – по крайней мере, так обычно истолковывалось слово imperfetto, хотя его же можно истолковать и как «недостаточно хорошей», то есть в картине было «слишком много Амброджио и недостаточно Леонардо». В любом случае Леонардо нужно было самому решить эту проблему. Совет приказал ему завершить картину в течение двух лет.[738]

Судя по всему, обо всем этом Леонардо сообщил Амброджио де Предис, после чего Леонардо подал просьбу Синьории об отъезде из города, несмотря на работу, начатую в Палаццо Веккио. Флорентийские власти отлично понимали язык контрактов. Но Леонардо пустился в путь не только из-за этого. Им овладела обычная «охота к перемене мест». С того момента, когда он впервые отправился в Милан почти четверть века назад, в его жизни многое изменилось, но во многом второй отъезд напоминает первый. В 1482 году он оставил во Флоренции незаконченный шедевр – «Поклонение». Столь спешный отъезд, по-видимому, был связан с обвинениями в гомосексуализме. В 1506 году он оставляет незаконченной «Битву при Ангиари» и уезжает, столкнувшись с техническими проблемами написания фрески. Судя по всему, полет с Монте-Чечери также закончился неудачей. Словом, отъезд, как всегда, связан с испорченными отношениями, брошенной работой, нерешительностью. Это снова бегство.