Вольная русская литература - Юрий Владимирович Мальцев
В качестве еще одного довода (когда «грандиозные» успехи советской экономики ставятся под сомнение) итальянские коммунисты приводят то соображение, что СССР сильно пострадал во время войны и поэтому должен был затратить много сил и времени на восстановление своей экономики. Но достаточно сравнить послевоенное развитие СССР с развитием таких стран, как Западная Германия, Япония и сама Италия, у которых, в отличие от СССР, пострадала во время войны не незначительная часть национальной территории, а вся, и которые оказались странами побежденными, а не победительницами, как СССР, со всеми вытекающими из этого преимуществами (конфискация материальных ценностей в счет репараций, демонтаж и вывоз в СССР целых промышленных предприятий и т. д.), чтобы увидеть, что пропагандные «успехи» СССР не идут ни в какое сравнение с подлинными успехами этих стран.
Но самым невероятным, настолько невероятным, что верить в это отказываются даже враги коммунизма, представляется тот факт, что после 60 лет советской власти – а за эти 60 лет жизненный уровень во всех странах Запада вырос в несколько раз – большинство русского народа живет хуже, чем до революции. В дореволюционной России средний рабочий, чтобы купить 1 кг мяса должен был проработать (округляя цифры) 190 мин., 1 кг масла – 480 мин., 1 кг картофеля – 11 мин., 10 яиц – 110 мин., 1 кг сахара – 160 мин., костюм – ио часов. Квалифицированный рабочий за 1 кг мяса должен был работать 90 мин., 1 кг масла – 290 мин., 1 кг картофеля – 6 мин., 10 яиц – 60 мин., 1 кг сахара – 90 мин., костюм – 70 часов. А служащий – 1 за кг мяса 40 мин., 1 кг масла – 60 мин., 1 кг картофеля – меньше 2 мин., 10 яиц – 20 мин., 1 кг сахара – 30 мин., костюм – 17 часов. Иными словами, уровень жизни неквалифицированного рабочего в царской России был примерно на 10 % выше, чем уровень жизни неквалифицированного советского рабочего, а уровень жизни квалифицированного рабочего в дореволюционной России был примерно на 40 % выше. Уровень же жизни таких категорий как служащие, врачи, медсестры в дореволюционной России был примерно в 5–6 раз выше, чем в Советском Союзе сегодня.
Труднее сопоставить жизненный уровень крестьян, ибо большинство крестьян сегодня в советских колхозах живет натуральным хозяйством, потребляя в основном то, что сами же и производят. В общих чертах уровень жизни этой категории остался прежним (бедные крестьяне царской России жили хуже нынешних колхозников, а средние в богатые крестьяне – значительно лучше).
Как стало известно в самиздате из одного секретного доклада (зачитанного на закрытом заседании экономистов), средний доход на душу населения в СССР составляет 45 рублей в месяц, то есть значительно ниже прожиточного минимума.
Таков баланс «грандиозных» успехов социализма за 60 лет в самой богатой природными ресурсами стране мира. Лишения и страданья советских людей не плата за прогресс, а характерная черта бесчеловечной, абсурдной и нефункциональной коммунистической диктатуры.
Репрессивный и антидемократический характер советского режима есть наследие русского деспотизма и результат отсутствия демократических традиций в России.
Тезис таков: к несчастью, марксизм впервые победил в такой отсталой и варварской стране, как Россия, которая никогда на протяжении всей своей истории не знала ни политических свобод, ни демократических институтов. Деспотизм и нетерпимость русских большевиков объясняется характером русской общественной системы и русской культуры, а не марксистской идеологией. «Мне жаль Солженицына, этого славянофильского националиста чистейшей воды, но справедливо осуждаемые им ужасы порождены, как кажется, некоторыми историческими особенностями его страны, а не социализмом, который в России был одним, а в других коммунистических странах… совсем иным», – пишет Моравия[277]. В чем именно он был другим, Моравия не уточняет. Может быть, на Кубе, или в Китае, или в Венгрии существуют оппозиционные партии, или независимая от правительства печать, или свободные профсоюзы, или возможность исповедывать не марксистские взгляды?
В истории России, как и в истории любой другой европейской страны, всегда действовали одновременно как силы репрессивные, так и силы освободительные, в одни периоды преобладали первые элементы, в другие периоды – вторые. Для оправдания коммунистического мифа очень удобно отрицать наличие этих вторых, удобно игнорировать такие факты русской истории, как существование республик Пскова и Новгорода, как самостоятельная жизнь русских монастырей, центров независимой духовной и культурной жизни, как земские соборы (когда прервалась династия Рюриковичей в тяжелых условиях войны с сильными врагами, представители всех русских земель избрали на престол новую династию, а на местах было создано сильное народное ополчение, освободившее Россию от оккупации, если бы Россия представляла собой, как хотят нас уверить, страну, где была лишь деспотическая власть и пассивный народ и не было никакой самодеятельности, то Россия прекратила бы свое существование в ту эпоху «смутного времени», как прекратили свое существование в подобных ситуациях многие деспотические государства Азии), игнорируется существование в дореволюционной России суда присяжных заседателей (вынесших, в частности, оправдательный приговор революционерке Вере Засулич, стрелявшей в петербургского генерал-губернатора), существование политических партий и независимых профсоюзов, земского самоуправления, свободной прессы (Ленин издавал в Петербурге газету «Правда»), совещательного парламента – «Думы», – с трибуны которого депутаты резко критиковали правительство, и речи их, в том числе и речи коммунистических депутатов, публиковались газетами. С установлением коммунистической диктатуры в России возникло качественно новое, никогда еще раньше не существовавшее тоталитарное государство – идеократия, стремящаяся путем насильственного преобразования общества в насильственной унификации жизни добиться осуществления социальной утопии.
Всякому прибывающему в Москву новому итальянскому журналисту его друзья сразу же услужливо дают почитать книгу, которая с этого дня станет его настольной книгой и из которой он будет черпать всю премудрость, книга эта – «Письма из России» Де Кюстина (De Custine), совершившего поездку по России в 1839 году. Сравнивая наблюдения Де Кюстина со своими собственными, находя их удивительно схожими и не переставая поражаться прозорливости французского путешественника и своей собственной, журналист решает, что он уже всё понял в России, всё о ней знает и может со спокойной совестью приступить к своей миссии: объяснять итальянским читателям, что такое Россия и что такое Советский Союз (что, по его мнению, в общем-то одно и то же). Ему даже не приходит в голову простая мысль, что если описания николаевской России напоминают ему сегодняшний Советский Союз, то это вовсе не значит, что за полтора
