Искусство как выбор. История моей жизни - Зельфира Исмаиловна Трегулова
А вторым событием стал ужин с Сергеем Мироненко и Элен Каррер д’Анкосс в ее квартире в Институте Франции, том самом знаменитом здании на берегу Сены напротив Лувра, которое было построено по приказу Кольбера великим французским архитектором Луи Лево в конце XVII века. Каждый раз, когда я бывала в Париже, я старалась пройти возле этого шедевра французской архитектуры, места заседания Бессмертных, но мне никогда не могло прийти в голову, что я окажусь внутри, да еще и буду ужинать у главы Французской академии, которая говорила по-русски примерно как мы с Сергеем Владимировичем. Это был чудесный вечер в зале с портретами всех секретарей Академии, с окнами, выходящими на вечернюю Сену, с хозяйкой уже весьма преклонных лет, но очаровывающей удивительной и благородной красотой естественного старения, с интереснейшим разговором с двумя выдающимися и очень сильными людьми. Когда я писала эти строки, пришло известие о ее смерти в Париже в возрасте девяноста четырех лет.
Еще одним важным направлением работы РОСИЗО в годы моего директорства стала организация выставки «Интермузей-2014», которая впервые должна была проходить в Центральном выставочном зале «Манеж». Это было еще одно поручение Министерства культуры и еще одна серьезнейшая проверка на прочность. «Интермузей» в первый раз должен был проходить на такой важнейшей и престижной площадке, впервые экспозиция форума строилась не из модульных выставочных стендов, а создавалась по специальному архитектурному проекту, с акцентированием основных тем и смыслов. Финансировался проект Министерством культуры, а это означало, что нам нужно было пройти через все конкурсные процедуры и тендеры, а времени оставалось в обрез. Нам была поставлена задача сделать серьезный международный форум, и, используя наши прежние связи и работая в тесном контакте с российским подразделением ИКОМ, мы смогли обеспечить участие в рабочих встречах и сессиях таких представителей мирового музейного сообщества, как директор Музея науки в Лондоне Иан Блэчфорд или директор Паласио-де-Беллас-Артес в Мехико Мигель Фернандес Феликс (у РОСИЗО уже были в работе два больших выставочных проекта с этими институциями) и многих других. Была разработана очень интересная деловая программа с большим количеством направлений и тем, крайне важных на тот момент для российского музейного сообщества. Мы работали в тесном контакте с компанией «Экокультура», с Афанасием Гнедовским, возглавлявшим тогда российское отделение ИКОМ, и с фондом Владимира Потанина, подготовившим интересную параллельную программу. Несколько больших федеральных музеев стали хедлайнерами проекта, и РОСИЗО попало в их число.
Времени на подготовку «Интермузея» катастрофически не хватало, и мы работали буквально день и ночь, прекрасно осознавая возложенную на нас огромную ответственность. В какой-то момент стало понятно, что выставку будет открывать председатель правительства РФ Дмитрий Медведев, а это означало, что мы должны были в кратчайшие сроки подготовить списки всех, кто приглашен на открытие, с их паспортными данными для передачи в соответствующие структуры. Это была поистине адская работа, которую мы делали две ночи подряд. Последнюю ночь я провела в «Манеже» за подготовкой – буквально – круглого стола для встречи музейщиков с председателем правительства с чаем-кофе. Стол добывали в срочном порядке, пришлось задействовать контакты в гостинице «Марриотт Ройял Аврора», давнишнем партнере Музеев Московского Кремля, напряжение было предельным, бесконечно звонили из Министерства культуры, а ближе к двенадцати ночи приехали сотрудники протокола Белого дома проверять готовность к завтрашнему мероприятию. Я хорошо помню, как под гнетом этого груза ответственности и стресса я рыдала в первом часу ночи в присутствии Карины Щербак из Департамента культуры Правительства и как она меня очень доброжелательно и корректно успокаивала. Я пишу об этом, чтобы было понятно, что за любой прорыв и успех платится высокая цена, а этот «Интермузей» стал действительно прорывным. На следующее утро на входе все равно возникла неразбериха со списками, и мы были страшно благодарны сотрудникам ФСО, которые, поняв сложность ситуации с проходом огромного количества людей, не ругались на нас, а терпеливо сверяли данные и пропускали музейщиков на открытие выставки и встречу с председателем правительства. Вернисаж прошел на самом высоком уровне, выставка выглядела очень впечатляюще и подтвердила правильность выбора нового формата, Медведеву понравились представленные проекты, особенно с использованием современных виртуальных технологий.
В том же 2014 году РОСИЗО меня, как опытного экспозиционера и выставочника, подключило к завершающей стадии работы над экспозицией Музея оружия в Туле и музея Первой мировой войны в Ратной палате в Царском Селе. Те проекты экспозиций, которые были утверждены раньше, требовали корректировки или, как в случае с Ратной палатой, кардинальной переделки, и все это нужно было осуществить в кратчайшие сроки. Я зачастую уходила с совещаний и встреч в Министерстве культуры в одиннадцать часов вечера или позднее, работала на износ, как и многие мои коллеги, а на нас, как на ту самую татарскую лошадку, о которой говорил в свое время Виктор Смородский, взваливали раз за разом еще большую нагрузку. Я очень сильно похудела, была изящной и стройной, меня не видели дома, как, впрочем, и многих моих коллег, – родители Маши Годлевской говорили, например, что она замужем за РОСИЗО. В наших комнатах в Газетном переулке кипела жизнь, и буквально через день происходили очень важные встречи и обсуждения, мы готовили большие выставочные проекты на 2015 год, и каждый из них потом стал событием.
Советские космонавты в Лондоне
Особенной страницей для всех, кто работал в РОСИЗО в 2014–2015 годах, была выставка «Космонавты. Начало космической эры» в Музее науки в Лондоне. С директором этого музея, Ианом Блэчфордом, я познакомилась еще во время работы в Музеях Московского Кремля – он был в то время заместителем директора Музея Виктории и Альберта. Замысел выставки был поистине грандиозным – показать огромную роль, которую Советский Союз играл в освоении космоса. Казалось бы, великая и благородная миссия, и мы, и британские коллеги были исполнены огромного энтузиазма. Но получилось, что это был самый сложный выставочный проект в моей жизни, если говорить о взаимодействии с предприятиями Роскосмоса, которые, как владельцы самых важных космических артефактов, предполагались в качестве главных участников выставки. Проект охватывал большой хронологический период и начинался с представления идей Николая Федорова и Константина Циолковского как основоположников «русского космизма», а завершался картиной Юрия Королева «Звездные братья» из собрания Третьяковской галереи.
Все музейные и архивные собрания России достаточно быстро подтвердили свое участие в проекте, прекрасно понимая его значимость и важность в это не самое простое для российско-британских отношений время. Самым сложным оказалось договориться с
