Белая эмиграция в Китае и Монголии - Сергей Владимирович Волков
Чины «батальона» размещались, по-видимому, пополуротно, а для офицеров был отдельный барак. В одном из бараков был устроен «около док» (серьезно больные отправлялись на излечение в полицейский госпиталь), склад для продуктов, и отдельный барак занимали ротные кухни.
Для «генерала» был построен небольшой, но очень уютный барак, обставленный хорошей мебелью («дар благодарного китайского населения»). Он жил очень замкнуто, проводя почти все время в своем домике вместе со своей молоденькой «секретаршей», являвшейся «на работу» ежедневно утром и остававшейся в лагере до поздних часов вечера. Кто-то подарил «генералу» даже лошадку-«монголку», на которой он выезжал ежедневно, а иногда и два раза в день, на спортивную площадку лагеря.
Вначале «батальон» проводил даже что-то вроде строевых занятий на спортивной площадке, а потом прекратил это бесполезное для них дело, и чины его или мрачно бродили по двору, или же развлекались тем, что, забравшись на крышу барака или спрятавшись за угол, норовили пустить камнем в часового от полка, патрулировавшего проволочное заграждение или стоявшего на своем посту на одной из вышек. Через окна уборной интернированные постоянно переговаривались с прохожими и, по-видимому, возбуждали их против чинов русского караула. В дальнейшем бывали случаи «разгона толпы», собиравшейся против уборной, для чего караульный начальник «вызывал в ружье» и использовал свою «отдыхающую» в караульном помещении смену часовых.
Был случай попытки к побегу, когда двое интернированных, сделав пролом в проволоке окна уборной, перепрыгнули через проволочное заграждение и побежали вдоль Сингапур род, в сторону китайских фабрик, стараясь смешаться с толпой, двигавшейся по этой улице. Метким выстрелом часовой у ворот ранил одного из них в ногу, и беглец был водворен снова в лагерь.
Был и более тяжелый случай, когда часовой от полка вынужден был стрелять с Сингапур род в интернированного солдата, который через окно уборной возбуждал довольно большую толпу китайцев-рабочих, и толпа готова была напасть на караул от полка. Часовой слишком «метко» выстрелил в солдата и убил его наповал. Этот случай «окутан какой-то таинственностью»: дознание, произведенное по приказанию командира полка (я был в составе этой следственной комиссии), не могло найти в поступке часового достаточных оснований к производству выстрела, так как к моменту выстрела еще не был использован «разгон толпы» силами караула и часовой даже не поставил в известность караульного начальника о том, что ему угрожала опасность быть разоруженным этой толпой, он мог дать выстрел вверх для предупреждения караула и вызова его на место происшествия. Этот случай был как-то и кем-то «замят»: стрелявший волонтер был уволен со службы в полку, но не понес судебного наказания… до окончания Второй мировой войны. Но об этом расскажу в свое время, а сейчас лишь дам краткое описание «побоища», имевшего место 12 августа 1938 г., когда полку было приказано усмирить бунт в «батальоне».
Утром 12 августа майор Бэрк-Марфи, имея на руках «ультиматум» муниципального совета, требовавший от интернированных спуска флага, двинулся во главе транспортной колонны полка, состоявшей примерно из десяти грузовиков-транспортеров Ш.В.К., на которых размещался «карательный отряд».
Колонна остановилась на углу Киао-Чиао и Сингапур род, не выезжая на Сингапур род, чтобы не обнаруживать себя, но быть в зрительной связи с часовым у ворот лагеря. Однако китайцы заметили движение этой колонны, так как имели свои наблюдательные посты на крышах бараков. Начались пронзительные свистки, раздались гортанные команды, в лагере поднялась тревога, и китайцы бросились «вооружаться»: у них были заранее заготовлены горы камней и пустых бутылок в разных пунктах лагерного расположения. Довольно большая группа интернированных сразу же бросилась на караульное помещение полка, куда в это время прибыл майор Марфи. Увидев его, китайцы остановились, и он вторично передал «генералу» ультиматум муниципального совета. «Генерал» немедленно ответил отказом.
Сразу же после этого китайцы большой толпой кинулись на чинов караула, но встретили с их стороны дружное и упорное сопротивление. В это время по сигналу, данному майором Марфи, уже подходила к лагерным воротам колонна полка, и чины его, соскакивая еще на ходу с машин, бежали к месту столкновения, имея во главе командира полка и двух командиров рот (капитаны Поронник и Лобанов). Под напором чинов полка и руководством его офицеров, направлявших движение вперед отдельных наступающих групп в промежутки между бараками, интернированные начали подаваться назад, а потом обратились в бегство.
Одновременно с «наступлением главных сил» небольшой отряд (под моей командой), через заборы и проволоку, выскочил к стыку лагерного забора и проволочного заграждения, отделявшего главный лагерь от спортивного поля, невдалеке от домика «генерала», и отрезал путь отступления китайцам на спортивное поле. Вся схватка продолжалась каких-нибудь десять минут. Разбегавшиеся китайцы загонялись чинами полка в бараки.
«Бой закончен». Интернированные загнаны в свои бараки, флаг спущен, флагшток срублен. В проходах, между бараками и около нашего караульного помещения лежат раненые китайцы (двое из них умерли от полученных повреждений) и изредка попадаются наши раненные (восемь человек, двое из них довольно серьезно). На Сингапур род уже слышны сирены амбулансов, предусмотрительно вызванных нашим начальством, они начали развозить по госпиталям пострадавших в схватке русских и китайцев. Чины полка немедленно выведены из лагеря, посажены на свои грузовики и возвращаются в свои казармы, точно и беспрекословно выполнив приказ муниципального совета.
Как обидно было читать потом во всех иностранных и китайских газетах переводы и подлинники статей из китайской прессы, в которых китайская общественность клеймила чинов полка «убийцами, угнетателями и неблагодарными» и угрожала репрессиями, а муниципальный совет… скромно молчал, «потупив очи», и ни словом не заступился за тех, кто выполнил его приказ по долгу своей службы.
После этого инцидента проволочные заграждения вокруг лагеря были значительно усилены, а для караула от полка было выстроено новое караульное помещение, почти посредине северной стороны лагеря, а старые лагерные ворота были наглухо заплетены колючей проволоком, оставлен лишь небольшой проход для наших часовых, следовавших на вышки, и патрулей.
Новое караульное помещение (в силу необходимости) было расположено чрезвычайно неудачно: узенькая калитка, ведущая к нему, проделанная в кирпичной стене около лагерной уборной, прилегала непосредственно к кирпичной стене, отделявшей «караульный двор» от той части лагеря, в которой находились китайские кухни и прочие нежилые постройки, склады. Этот довольно высокий забор не имел наверху даже колючей проволоки, но совершенно лишал возможности чинов караула видеть то, что творится по ту сторону забора – у китайцев. И это «под самым носом», в 5–6 ярдах от караульного помещения. Через эту стену очень часто летели камни и пустые бутылки, предназначенные для
