Роман Трахтенберг - Лучшее (сборник)

— Улетаю без них, пусть сами добираются.

— Ну что вы, Роман, — добрый администратор все уговаривал меня еще чуть-чуть подождать. — Мы их разбудим и посадим. Вы успеете.

Оставалось надеяться на лучшее, вспоминая, что бог пьяных бережет. Я плюнул и сел в машину вместе с йогом. В соседнюю уселся музыкант. Ехать со мной в одной машине он категорически отказался после вчерашнего, хотя и не мог вспомнить, что же вчера было.

И, наконец, мы увидели сумевших проснуться артисток! Первая из них уверенно шла неуверенной походкой зомби, ничего не соображая. Глаза ее, совершенно остекленевшие, смотрели куда-то вдаль. Длинная шуба и длинные грязные волосы развевались, как у Ван Хельсинга. Если бы сейчас в коридоре находился экстрасенс, он бы, наверное, прочел на этом лице всю судьбу девушки: сколько она выпила за свою жизнь, сколько сможет выпить еще. По ходу из нее сыпались разные предметы, телефоны, помады, деньги… Следом за ней полз администратор, подбирая все на ходу и складывая ей в сумочку. Она, разумеется, не благодарила, потому как вовсе не замечала благодеяний.

— Да брось ты все! — разозлился я. — Потеряла, значит — ее проблемы!

— Да ладно, ну что вы, мне не сложно, — уверял он.

Потом откуда-то нашлись и другие, они вылезали из нор как вампиры с красными глазами и желанием пусть не крови, но хотя бы вина. Полцарства за стакан!!! Времени до самолета оставалось в обрез, я уже только просил, чтобы девочек подогнали пинком под тощие зады и засунули поскорее в машины, предоставленные заказчиками. Наконец, «Лэндкрузер» и «Ауди-А8» сорвались с места и понеслись с безумной скоростью (опаздываем!) вперед по скользкой зимней дороге.

…Столкнулись мы где-то на середине пути. Водители вышли посмотреть, что с дорогущими машинами. Оказалось — обе они лишь поцарапались — и мы помчались дальше. Во второй раз машины столкнулись серьезней. Одна въехала в бок другой. Пока водители разбирались, что делать, одна из танцовщиц вылезла из машины и подошла ко мне: «А чего собственно мы едем? Вот у Макаки нет ни документов, ни билетов. Она все потеряла».

— Как?! — опешил я. — Где? Макака, иди сюда. Где ты все оставила?!

— Не знаю-ю-ю, — Макака рыдала навзрыд, издавая нечленораздельные звуки. Оказалось, она потеряла все: костюмы, косметику, сумку, билеты, паспорт и все деньги! Она потеряла даже свою шубку и стояла только в прозрачной маечке и джинсах.

— Ну, хотя бы шубу-то помнишь, где оставила?!

— Не помню-ууу…

Теперь наши водители принялись звонить в гостиницу, чтобы там все перетряхнули. Предположить, что девочку обворовали, было невозможно. Гуляли серьезные бизнесмены, кому там нужны Макакины концертные костюмы тридцать восьмого размера на рост метр сорок? По телефону нам сообщили, что обыск номеров и гримерки ничего не дал.

— Где ты шубу могла оставить? Нормальный человек может раздеться в номере и пойти в гримерку с костюмами, либо снять шубу в гримерке, если лень подниматься в номер?! — пытался добиться я.

Безрезультатно. Допускаю, что ночью они выходили покурить на улицу, ожидая машины к морю. А машин все не было, и, наверное, она, постелив шубу на землю, устроила пикник на обочине. Просить персонал обыскать окрестности — хамство. Пусть едет, в чем есть. Точнее, даже не едет, а ждет, когда вернется за ними наша машина, а я на ней помчался вперед в аэропорт, надеясь задержать самолет и уговорить персонал пустить в самолет девочку без паспорта. И влетев в зал буквально за две минуты до конца регистрации, сообщил персоналу, что у нас авария. А мы едем одной компанией, билеты у нас туда-обратно. Подождите, сейчас еще наших подвезут.

— Ну, ладно подождем, — согласились они.

— А еще у нас девочка паспорт потеряла и билет, — тут же «обрадовал» я их. — Может, пропустите?

Они долго ломались, просили взять хотя бы справку в милиции, но какая милиция, если до вылета полчаса. Кое-как я уговорил и на то, чтобы посадили человека без паспорта. Они попросили только купить ей билет вместо утерянного.

Пока я уговаривал персонал, водитель уже съездил за компанией, оставшейся на дороге. То, что они вошли в зал аэропорта, я понял по внезапно наступившей в здании звенящей тишине. В этот момент в дверь вваливался известный всей стране музыкант с лицом человека, пившего года три не просыхая. Следом шла спящая «зомби», теряя на ходу свои вещи. За ней раздетая и сильно хромающая Макака — ей ударило ногу во время аварии — кроме того, из-за истерики глаза ее совсем заплыли. Красные точки в черных разводах туши смотрелись жалобно, а нос, распухший до размеров баклажана — угрожающе. Она вытирала сопли и икала, то ли от перепоя, то ли от мороза. Все ж таки зима на улице, не по сезону в маечке гулять.

Весь персонал у стойки аэропорта вытянул лица и разинул рты.

— А чего такого? — как мог я решил сгладить ситуацию. — Решила девушка выпить все вина Кубани! Но не успела! Пробыла всего один день.

Компания подгребала к стойке: «Мы нашли ее сумку, с костюмами и с документами! Все было в багажнике. Она, наверное, сама сложила и забыла».

…Если нормальные люди думают, что после того, как по вине проспавших «Макак» мы чуть не опоздали, девочки успокоились, они ошибаются. Праздник в одном отдельно взятом коллективе продолжался! А я, разумеется, пытался сбежать от торжества выпивки над разумом подальше, что удавалось с трудом. Нас с музыкантом-алкоголиком усадили, но, к несчастью, в ТУ-134 пассажиры эконома проходят через бизнес.

— Привет, жирная скотина! — радостно приветствовала меня танцовщица, первой дефилировавшая на свое место.

В нашем коллективе, где все шоу строится на ненормативной лексике, принято обращаться друг к другу запросто. И пусть я «поливаю» их на сцене, они тоже могут «трамбовать» меня… Только, блядь, не сейчас! Когда все пассажиры с недоумением уставились на меня, все же вроде звезда, почему его так?

— Привет, толстый. Как головка, бо-бо? — поинтересовалась, проходя, следующая стерва. Она тоже не понимала, насколько неуместно все это сейчас выглядит.

И так они все брели и брели к своим местам…

Только одна из них — причем самая болтливая — не раскрыла рта, мне даже показалось, что у нее флюс, потому что одну ее щеку сильно раздуло. Спрашивать я не стал — от греха подальше — и потому, на свое счастье, лишь много позже узнал причины странного молчания. Во рту она прятала подаренный именинником пакетик с травой. Опасалась, что иначе его учуют собаки.

А я решил закрыть глаза и попробовать уснуть, что мне практически удалось. Только сон мой был краток. Прервала его стюардесса: «Простите, это ваши девочки в другом салоне? Успокойте их пожалуйста!» Сон сразу сняло как рукой. Почувствовав, что волосы на спине встали дыбом, я медленно и осторожно заглянул в эконом-класс. Макака — чья радость оттого, что все костюмы и деньги нашлись, рвалась наружу — сидела верхом на спинке кресла и, распевая какую-то дикую обезьянью песню, разливала вино в подставляемые одноразовые стаканчики. Другая красавица, шлявшаяся вчера голой по гостинице, искала иных, более острых удовольствий. То ли ее вчера никто так и не трахнул, то ли еще что, но сейчас она встала в проходе, расстегнув кофточку и демонстрируя всем свои новые — качественно сделанные — силиконовые сиськи: «Мужчинки! У меня никогда еще не было секса в самолете!..»