Ричард Колье - Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини

В гостиной на первом этаже висели фотографии, изображавшие покрытые снегом вершины гор и любителей-альпинистов, совершающих на них восхождение. Как раз горы, по мнению Кларетты, и должны были решить вопрос спасения Муссолини как от интриг фашистов, так и от приближающейся армии генерала Марка Кларка. В одной из пещер в Доломитах, на высоте трех с лишним тысяч метров, они с дуче могли бы скрываться длительное время, если потребуется, то и годы.

План этот Кларетта обсуждала со Шпёглером, и как раз немец предложил ей свое видение проблемы. Лучшим местом была бы хижина, в которой проживала старенькая супружеская чета. А расположена эта хижина в его собственном сосновом бору неподалеку от пика Йохерхофа, возвышающегося над седловиной Риттер, — в двух часах ходьбы по горным тропам от деревушки Ленгмоос, в которой он до войны содержал пансионат для туристов. Дважды он брал Кларетту с собой туда, и они даже переговорили со старыми крестьянами, что у них, возможно, поселятся двое человек на длительное время и что говорить об этом никому не следует. Кларетта уговорила Шпёглера поговорить на эту тему с Муссолини в ее присутствии.

Она облегченно вздохнула, когда дуче не взорвался сразу же, как в случаях, когда ему до этого предлагали различные планы. Он внимательно выслушал изложенное и произнес:

— Я понимаю, понимаю. — А в заключение спросил: — Хорошо, камрад Шпёглер, а как выглядит это местечко?

Шпёглер попросил одного из своих друзей сделать снимки местности и самой хижины под предлогом того, что итальянцы-горожане не поверят, что в мире существуют такие райские уголки. Передавая дуче эти фотоснимки, Шпёглер сказал:

— Это место, где лисы говорят друг другу «спокойной ночи». — Убедившись, что Кларетта их не слышит, он добавил: — Дуче, туда никто никогда даже не сунется.

На эту тему они говорили потом с Муссолини не менее двадцати пяти раз. Но и Паволини с Костой продолжали его обрабатывать. После неудачного термопильского совещания он сказал Шпёглеру:

— Цвет фашистской молодежи собирается в Вал-Теллине. Я нужен им как символ.

Будучи ответственным за прослушивание и запись телефонных разговоров дуче и его окружения, Шпёглер установил, что Вольф вывел из общей сети две городские телефонные линии, не проинформировав его об этом. Теперь он знал, что Вольф вел по ним переговоры с Швейцарией.

Кларетта раздобыла карту и внимательно ее изучала. Потом они вместе со Шпёглером разработали в деталях маршрут следования: от Гарды до Брешии, затем Мендола и Больцано и в заключение — Вал-Сарентино. Отдельные части пути придется проследовать пешком и ночью, на остальные он оформит транзитное разрешение, чтобы немецкие дорожные посты не причинили им осложнений. К тому же он сам будет их эскортировать.

Преодолев себя, Кларетта постепенно приступила к сбору вещей на дорогу. Если Муссолини выполнит согласованное сутки назад с нею и Шпёглером решение, то в восемь часов вечера они втроем отправятся в путь — на север к Йохерхофу.

В пять часов вечера 18 апреля в гостиной виллы Фелтринелли восемнадцатилетний Романо сидел за пианино и играл «Голубой Дунай». Увидев, что в комнату вошел отец, одетый в пальто, он хотел было вскочить со стула, но Муссолини остановил его:

— Нет, нет, продолжай.

Улыбаясь, он спросил Романо, любившего джазовую музыку:

— С каких это пор тебе стали нравиться вальсы? Погладив волосы шестнадцатилетней Анны Марии,

так полностью и не оправившейся после полиомиелита, произнес, как и всегда:

— Мужайся, Анна Мария, скоро мы станцуем с тобой этот вальс.

Романо любил своего отца, всегда готового сыграть с ним в настольный теннис или кегли, называвшего его Пифагором из-за его плохого знания математики и редко выходившего из себя, да и то в случаях, когда Романо оставил, например, гитару на ступенях лестницы, а Муссолини наступил на нее. Но ни он, ни Рашель не восприняли появление Муссолини в пальто как своего рода прощание. Дуче сказал им, что выезжает в Милан на конференцию и скоро возвратится.

— В Сало я никогда ничего толком не знаю, — заявил он утром графу Меллини. — Каждый мой контакт находится под наблюдением немцев. Я не могу управлять Италией из этой проклятой дыры.

Видимо, вспомнив еще дофашистские дни, он решил объявить Республику Сало социалистическим государством и стал разрабатывать вместе с министром корпораций Анджело Тарчи проект национализации всех отраслей промышленности. Но на озере Гарда все его усилия достичь согласия с итальянскими рабочими блокировались не только немцами, но и коммунистами, и миланскими промышленниками. Теперь, однако, он был намерен проявить решительность. 20 апреля в Милане он объявит о тотальной социализации страны, что явится его новой попыткой войти в историю со славой.

Миланский префект Марио Басси, долгие месяцы уговаривавший Муссолини выступить против немцев, радостно потирал руки. Один из секретарей с озера Гарда передал по телефону закодированное сообщение: «Посылка отправлена».

Басси понял, о чем идет речь, так как код был согласован с самим Муссолини. Позабыв о своем обещании Кларетте и прямо нарушив слово, данное генералу Вольфу, не покидать место своего пребывания, дуче направился в Милан.

В 5.50 вечера, когда колонна автомашин тронулась, Рашель обратила внимание на то, что его обычный эсэсовский эскорт оставался на месте. Даже в отсутствие Вольфа двенадцать человек личной охраны Муссолини во главе с уголовным инспектором Отто Кизнаттом и унтерштурмфюрером Фрицем Бирцером сопровождали его повсюду. Рашель не могла знать, что две недели назад Кизнатт получил из Берлина указание, гласившее: «Если Муссолини попытается отправиться в Швейцарию, задержать его, при необходимости даже силой оружия».

Хотя Адольф Гитлер находился на пятнадцатиметровой глубине в своем берлинском бункере и больше уже его не покинет, «Карл-Хайнц» — как эсэсовская охрана называла Муссолини — оставался по-прежнему его пленником.

Глава 11.

«Мы будем вынуждены произнести слово «конец»

18–28 апреля 1945 года

На первом этаже здания дворца Монфорте, где три комнаты занимала префектура Милана, Муссолини был один. Своими покрасневшими глазами он уставился в потолок.

Был полдень 24 апреля. Прошло уже шесть дней, как он покинул озеро Гарда, но он не видел впереди ничего, кроме горького конца всего, к чему стремился.

Вначале его планы стали осуществляться довольно быстро. Решив расформировать министерства, он приступил к выплате зарплаты служащим… провел мероприятия по празднованию 21 апреля, годовщины возникновения Рима… с церковной церемонией по отпеванию павших фашистов… затем смотр 300 000 фашистов в замке Сфорцеско, предваряющий выступление в Вал-Теллину. Там он намеревался продержаться не менее шести месяцев, выпуская газеты и ведя радиопередачи, отмечая каждую веху своего последнего исторического периода правления. В Равенну были посланы гонцы, чтобы откопать кости Данте, драгоценного символа культуры.